Но вернемся к Коричневому кодексу. В 1557 году там появляется запись о рождении Жюльенны Бекдельевр. Как и в случае со старшей дочерью, Жиль дает девочке имя, производное от мужского, ведь крестным, как нетрудно догадаться, стал дядя новорожденной — экюйе Жюльен Ботерель.

Наконец, в регистре появляется последняя запись:

На сей раз кроме самого Жиля никаких Бекдельевров среди гостей уже не значилось. Свадьба состоялась четыре месяца спустя в Мот-о-Шанселье.

Так за сто лет Коричневый кодекс, переходя из рук в руки, совершил восхождение по лестнице социальной иерархии из мира купцов в круг титулованного дворянства и владельцев крупных королевских должностей. Однако на этом семейная летопись закончилась. Траектория социальной эволюции владельцев Коричневого кодекса вписывается в хрестоматийно известную схему социальной динамики французского общества XVI века. Но это стало и концом важной семейной традиции — регистр не был передан тестем новому зятю. Вряд ли благородный экюйе Франсуа Фрелон с гордостью взял бы на себя роль хранителя памяти славного рода виноторговцев и судейских.

Похоже, что Жиль Бекдельевр вполне сознательно порывал с семейной традицией. По примеру деда и отца он должен был передать Коричневый кодекс Жилю Жюльену, мужу Тьенетты, старшей дочери от первого брака. Однако о ее замужестве мы узнаем лишь из посмертной маргиналии на полях семейной хроники. Жиль почему-то вообще перестал делать записи о браках старших дочерей. Пролить свет на причины этого может завещание Жиля Бекдельевра, составленное в 1573 году. В нем наш герой говорит следующее:

Любопытно, что сам Жиль Бекдельевр, считавший Жиля Жюльена, «благородного человека, мэтра», неподходящей парой его старшей дочери, получил подтверждение своих дворянских прав из королевской канцелярии лишь в 1569 году. Но уже с 50-х годов XVI века он был владельцем королевской должности, жил в старинном замке и породнился с древним дворянским линьяжем, хотя de jure оставался простолюдином (ротюрье). Самое простое объяснение лежит в области социальной психологии: Жиль Бекдельевр стремился как можно решительнее порвать с привычным окружением, закрепиться в мире высокопоставленных чиновников, «настоящих», родовитых дворян. Напоминание о его происхождении возмущало Бекдельевра. Собственно, для классической социальной истории этого вполне достаточно. Коль скоро в обществе есть социальная иерархия, само собой разумеется, что каждый мечтает перейти из своей группы в более высокую, осуществить так называемую вертикальную мобильность.

Объяснение разрыва с семейной традицией можно искать и в каких-то семейных обстоятельствах или во вмешательстве извне. Обновленная социальная история предписывает переход к поиску социальной причинности либо в сознательном выборе социальных акторов, либо во взаимодействии с сетью их ближайшего окружения. Впрочем, не следует забывать и о ходе «большой истории» — эпохе Религиозных войн и обострения социально-политических противоречий, на фоне которых и разворачивались события личной жизни Жиля Бекдельевра. Но об этом мы узнаем уже не из Коричневого кодекса.

2. Белый кодекс

Книжечка in octavo с переплетом из плотного белого пергамена оказалась у Бекдельевров в 1534 году вместе с приданым Жанны Жюэль, первой жены Жиля Бекдельевра. Опекун невесты вел в этой книге тщательный учет расходов, потраченных на содержание сеньории, доставшейся ей от родителей. Несмотря на обстоятельность опекуна, записи не превысили и трети объема книги. После свадьбы она, вероятно, хранилась в доме родителей Жиля Бекдельевра. В 1547 году, после смерти матери, Жилю вместе с другим имуществом достался и этот кодекс. Будучи человеком практичным, он превратил его в книгу-перевертыш, начав с противоположного конца записывать собственные расходы и доходы. Для начала он открыл все свои сундуки и ларцы и пересчитал имевшуюся у него наличность: дукаты, экю-солей, королевские экю, империалы, испанские эскудо, тестоны, английские гроши и прочие монеты, что, по его расчетам, составило сумму, эквивалентную 2070 турским ливрам. Из начальных записей кодекса также следовало, что он унаследовал от родителей две сеньории: родовое имение Бюри, дающее патроним, и сеньорию Ваде-де-Говен, а в качестве приданого жены получил сеньорию Бретамай и еще четыре небольших земельных комплекса. Кроме того, от Пьера д’Оти, дяди по материнской линии, контролера финансов города Ренна, Жиль унаследовал земли Жуэ-де-Брей близ аббатства Св. Мелании в Ренне, на которых располагались обширные виноградники. Впрочем, виноград, выращивавшийся тогда в Бретани (ныне в этом регионе совсем отказались от виноделия), годился лишь для низкосортного дешевого вина.

Согласно счетам за 1549 год, Жиль Бекдельевр получал от сдачи в аренду земель и двух домов в Ренне доход в виде различных рент на сумму 476 турских ливров. Вместе с сеньориальными платежами, оброками, рентами зерном и доходами от продажи вина с виноградников Брей, которые он оставил в своем непосредственном владении, все это давало примерно тысячу ливров годового дохода.

В этом же году у Жиля Бекдельевра были серьезные расходы: он приобрел поместье Мот-о-Шанселье, в котором начал обустраивать свою основную резиденцию. Этот manoire — «господский дом», нечто среднее между скромным замком и укрепленной усадьбой, будет снесен лишь в 1973 году при строительстве автострады вокруг Ренна. Судя по фотографиям 1971 года, основа здания была построена в XV веке прежними хозяевами Ботерелями, но в следующем столетии дом подвергся значительной перестройке. Напомню, что Жиль Бекдельевр стал владельцем поместья, история которого уходила вглубь веков. Более того, Жиль теперь являлся прямым вассалом короля. В его бумагах сохранились сведения о принесении королю вассальной присяги (аveu) за эту «благородную» землю в 1551 году (15 февраля 1550 года по старому стилю).

Новый образ жизни предполагал солидные траты — счета отражают покупку серебряной и золотой посуды, дорогих тканей, ювелирных украшений. Значительными были и суммы, выплаченные каменщикам и кровельщикам, работавшим в Мот-о-Шанселье. Жиль Бекдельевр стал покупать качественные вина — анжуйские, стоившие в пять раз дороже бретонских вин с его же виноградников.