Кое-как сколотил гоп-компанию. Вместе со мной на покорение балтийского края отправились Бубль, подельник по первому сроку Ваня, его приятель, старый рецидивист Лысый, громила с района по кличке Миша Маленький и мой сосед, молодой пацан Макс. Мы с Бублем собирались «ломать». Ваня с Лысым по слесарной части. Миша с Максом на подхвате. Макс, дебил, отстал от поезда в Вильнюсе, когда побежал за пирожками. Дождались его на вокзале в Кёнигсберге. Сняли две квартиры. И там я впервые увидел, что такое алкоголизм. Кроме Бубля, я подселил к себе Мишу Маленького, чтобы поближе познакомиться. Думал, перспективный малый. Огромный рост, сумрачный лик. И вот в первую же ночь я услышал непонятное бульканье. Зажег свет. Этот жалкий тип, внешне такой грозный, хлебал из горла под одеялом какую-то дрянь на спирту. Оказался хроническим алкоголиком. В двадцать пять лет! Я тут же отправил его восвояси. У Лысого с Ваней и Максом не заладилось по слесарной части, через два-три дня они тоже уехали.

Мы с Бублем остались вдвоем. У нас-то как раз все было ровно. Калининградский рынок 1991 года был абсолютно не пуганным. Шестилетняя отсидка никак не сказалась на ловкости рук. Работалось в охотку. Прибарахлились мы знатно, оделись с ног до головы. Я в конец обнаглел и возле комиссионки «сломал» небольшой телевизор. Олег тоже попробовал ломать и у него получилось. После первого фарта мы опасались, что нас будут искать и соблюдали конспирацию – переоделись. Оказалось, напрасно. Нас все равно узнали, но результат оказался ровно противоположным тому, которого мы ожидали. К нам подошел кинутый накануне барыга: «Можно вас попросить… вон за тем прилавком мои знакомые, не трогайте их, пожалуйста».

– Да не вопрос. Полтинник пусть принесет.

Мы-то думали, что нас будет искать «крыша» этих барыг, а барыги сами к нам за защитой потянулись. Через пару дней нам присылали копейку с десятка точек. Двоим!! В чужом городе!!! Успех вдохновил меня. Если получилось у черта на куличиках, то не грех и в Москве попытать босяцкого счастья.

С куражей мы решили зависнуть в лучшем курорте Калининградской области Светлогорске. Вообще весь этот регион долгое время был закрыт для посещения туристов из-за базы Балтийского флота в городе Балтийске. В советское время побывать там можно было только получив приглашение от местных жителей, заверенное в соответствующих органах. Постепенно жесткость запретов снижалась, и вот уже Горбатый открыл область для иностранцев. В Восточную Пруссию тут же рванули немцы. Те, кому было приказано убраться отсюда в 1945 году. Они бродили по своим бывшим городам. Плакали на могилах. Заходили в старые квартиры, если они сохранились. Говорят, были случаи, когда немцы откапывали зарытые в 1945 клады. Ведь им дали двадцать четыре часа на сборы. И они в страхе бежали, побросав все. Мне в худых, сгорбленных стариках мерещились недобитые под Сталинградом эсэсовцы. Особой популярностью у них пользовался Бубль. Немцы часто просились с ним сфотографироваться. Рослый, белобрысый, в наколках, с рондолевыми зубами – видимо, именно таким фрицам представлялся Советский Солдат Победитель.

Вернувшись в Москву, мы стали думать, с чего начать. Олег вспомнил, что его матушка, заведующая магазином на Преображенке, общается со старым уркаганом Юрием Васильевичем К. Я вспомнил, что видел какого-то седого деда с плутоватыми глазками, когда забирал продукты у матери Бубля для поездки в лагерь. Выяснилось, что это он и был. К. назначил встречу в ресторане «Фиалка».

Мы приехали туда вечерком и с трудом нашли в тенистых аллеях парка Сокольники скромное деревянное строение сталинских времен. Внутри располагался общий зал с небольшой эстрадой и две вместительные веранды по бокам. В одной из веранд постоянно собирались блатные. К. заниматься нами было не досуг, он познакомил нас с Борей Жидом, старым карманником, человеком энергичным и общительным. Это был седой, пожилой уже человек явно семитской внешности в турецком свитере и слаксах.

– Для того, что бы начать двигаться в Москве, нужно общаться с достойными людьми, – сказал старый бродяга, – вы можете общаться с нами.

Ну, значит, так тому и быть. Мы начали регулярно ездить в «Фиалку». С Борей Жидом я легко нашел общий язык. Возле меня уже крутилась молодежь с района, и мне нравилось привозить их в Сокольники, чтобы они посмотрели на нэповских ворюг. Не дурак выпить и приударить за слабым полом, Боря отлично ладил с молодежью и всегда находил для них верные слова. Ему было уже под шестьдесят, но девиц старше тридцати я возле него не видел. Тем более, что прикид свой он скоро поменял на добротные джинсы и кожаный пиджак.

В «Фиалке» собирался весь цвет старого преступного мира Москвы: Савося, Ростик, Горбатый, Шорин, Шакро Старый, Пигалица (прошляк[35]). В укромном уголке парка решались самые серьезные вопросы. Я не раз видел, как к этим пожилым, неброско одетым людям приезжали за советом накаченные верзилы и почтительно выслушивали их мнение. Довольно скоро наши старики сменили китайский ширпотреб и простенькие куртёнки на цивильные дорогие костюмы. Раньше неизменно импозантным, похожим на дипломата, выглядел только Шакро Старый.

Большую часть своей жизни эти люди провели в тюремных казематах и северных лагерях. Не думаю, что среди них были графы Монте-Кристо. Нет, они воровали, скитались, отдыхали на блатных малинах или в Ялте в лучшем случае. И мало что видели в жизни, кроме колючей проволоки, автоматчиков и караульных псов. И вдруг в одночасье – перестройка! Горбачев открывает клапан. Наступило время, когда Воры вышли из подполья и заняли место, подобающее их уму и влиянию. Старые карманники с трамваев и электричек враз пересели на мерседесы. Получили возможность выезжать за границу на лучшие мировые курорты. С Савосей я сам сталкивался в Шереметьево – братва отправила его подлечиться в Карловы Вары. Уверен, что еще несколько лет назад, закуривая одну «Приму» на троих в сыром изоляторе где-нибудь на Княж-Погосте, они и не мечтали об этом.

Почему Воры и их идеология оказались востребованы? После перестройки разом рухнуло все – промышленность, спорт, идеалы людей. Коммунистическое начальство и комсомольцы, побросав партбилеты, ломанулись в бизнес. Менты стали получать с проституток. Чекисты – крышевать мебельные салоны. Воры оказались одними из немногих, кто сохранили свои принципы. В переломное, шальное время оказалось, что только у Воров можно получить ответы на наболевшее. Порядочная дерзкая молодежь потянулась к Ворам. Старики и женщины – в Церковь. «Фиалка» стала местом, куда вскоре поехали ходоки со всей России. За советом, за помощью, за справедливостью.

Позднее, по моей просьбе, Ильдар Южный написал песню «Сокольники» об этом легендарном месте:

Ах, Сокольники, Сокольники, Сокольники…

Прижала жизнь – зайди в «Фиалку» за советом

Здесь в ресторане стаей разносились стольники…

А за окном хмельно гуляло бабье лето…

Я и клип хотел снять, но Воры запретили.