Как я и предположил, военачальники принца готовились отчаянно торговаться, но Макс подвел пехоту почти вплотную, а дальше, как я и велел заранее, из-за спин копейщиков стрелки выпустили тучу стрел. Среди рыцарей принца снова началось волнение, послышались крики, кто-то даже требовал пойти в атаку и умереть в бою, но большинство лишь приседали и укрывались щитами.

Убедившись, что контратаки не будет, Клемент подвел арбалетчиков, те начали всаживать стальные болты с близкого расстояния, и половина ударного отряда рыцарей, что намеревались отразить первую атаку, полегла раньше, чем там снова подняли белый флаг.

— Сдаются! — закричал кто-то. — Сдаются!

Из-за строений выехала группа рыцарей. Их предводитель остановил остальных властным жестом, а его конь понес седока неспешной рысью в нашу сторону.

Военачальники за моей спиной подобрались и приняли гордый вид. Я ждал, восседая на арбогастре в непринужденной позе властелина положения, словно выехал на охоту, а не на войну, и когда прибывший поклонился, не слезая с коня, я продолжал рассматривать его с холодным безразличием.

— Я граф Брит Марлинг, — произнес рыцарь, выглядит, на мой взгляд, он слишком молодо, чтобы быть тестем принца Клавеля, хотя кто знает, какими снадобьями пользуется. — Хозяин этого поместья и земель, что тянутся на восток на восемь миль.

— Какое отношение вы имеете к войскам, — поинтересовался я, — что расположены в вашем поместье?

— Эти отряды, — сказал он, — явились на зов принца Клавеля…

— Вашего зятя? — уточнил я.

— Да, — ответил он с заминкой.

— Которому Мунтвиг, — сказал я, — вторгнувшийся в пределы королевства Бриттия и принесший ему неисчислимые бедствия, пожаловал титул курпринца?

Он чуточку напрягся, ответил сдавленным голосом:

— Его Императорское Величество Мунтвиг слишком силен, чтобы с ним бороться… Принц Клавель решил, что разумнее будет принять этот титул, а дальше время покажет.

— Такое решение в будущем назовут мудрым, — сказал я бесстрастно. — Не будь героем, тебе что, больше всех надо… и вообще конформизм перестанет быть позорным. Но сейчас это бесчестье.

Он сказал подавленно:

— Вы это выказали предельно ясно, убив множество доблестных рыцарей руками простолюдинов.

— Доблесть на дурной стороне, — отрезал я, — уже не доблесть. А сейчас это не рыцари, а преступники.

Он отшатнулся в ужасе.

— Ваше высочество!..

— Знаете, — сказал я, — почему Мунтвиг побеждает?.. Он не церемонится и не раскланивается. Его ведет идея, а на старомодные правила и обычаи он смотрит свысока. Так вот, сэр Брит, я вас не обрадую…

Я сделал паузу, он спросил невольно:

— Ваше высочество?

— Я тоже смотрю свысока, — произнес я с расстановкой, — на всякие правила неприкосновенности знатных особ.

— Но, ваше высочество…

Я сказал с нажимом:

— Господь сообщил, что мы все равны!.. В это верит Мунтвиг, в это верю я. А вы со своими Клавелями сейчас как между молотом и наковальней.

Ко мне на рысях подъехал Мидль, сказал с поклоном:

— Ваше высочество, простите, что прерываю… но мои люди перехватили уже второй отряд в двадцать всадников, что пытались вырваться из окружения с моей стороны.

— Повесить, — сказал я коротко и повернулся к тестю принца. — Вы что-то сказали?

Он произнес дрожащим голосом:

— Вы поступаете… по своим правилам, но нам, как ни горько, живущим по старым добрым благородным правилам…

Я поморщился.

— Бросьте, граф.

— Ваше высочество?

— Вы не живете по старым правилам чести, — разъяснил я, — а делаете вид.

Он вскричал:

— Ваше высочество! Мы рыцари…

Я прервал грозно и возвышенно, чтобы слышали все мои военачальники и все рыцари, что стоят близко:

— Рыцари? Рыцари не приняли бы гнуснейшее предложение предать страну и нарушить клятву королю, которому присягали в присутствии знатнейших людей королевства!.. Я вообще не понимаю, почему вообще разговариваю с вами, это слишком уж въелось в меня христианское милосердие… Вы или сдаетесь без всяких условий, или мы просто уничтожаем вас, как лесных разбойников и прочих мерзавцев, не имеющих понятия о чести. Идите!

Мои военачальники молча и почти с сочувствием смотрели, как он развернул коня и послал его в торопливый галоп в сторону своего поместья.

Сулливан прорычал:

— Условие — никаких условий?

— Верно, герцог, — ответил я.

— Жестоко, — проговорил он с одобрением. — Но они в самом деле нарушили клятву верности… Не знаю, как бы я жил, если бы нарушил я. Эти люди должны быть счастливы, что сдаются, хоть и без всяких условий.

Клемент подсказал довольным голосом:

— Мы не они.

Альбрехт проговорил задумчиво:

— А мне нравится, когда никаких почетных сдач, сохранения знамен и личного оружия. Это говорит о настоящей победе, сокрушительной! А не выторгованной.

— Проследите, — велел я, — чтобы все оружие было сложено в кучу, как и знамена. Рыцари, как и все воины, будут под стражей. А мы пока выявим среди них военных преступников, дабы предать суду.

Все смотрели на меня с непониманием, Мидль поинтересовался вежливо:

— Простите… я правильно расслышал?

— Что именно?

— Военных преступников, — повторил он, тщательно выговаривая каждое слово. — Это кто?

— Все те, — сказал я твердо, — кто запятнал законы рыцарства, обижая крестьян, насилуя женщин, занимаясь грабежом!

Принц Сандорин нашелся первым:

— Ваше высочество, но, если уж совсем честно, то и наши герои так иногда… тогда иногда!.. забавляются.

Герцог Мидль уточнил с неохотой, но объективностью благородного человека:

— Даже высокородные рыцари.

— Это осуждаемо, — отрезал я, — и не по-христиански, но мы победители, нас вешать некому. А вот побежденным — горе. Их мы вешаем по праву победителей в соответствии с требованиями гуманизма и базовых либеральных ценностей. Да здравствует культура высоких духовных отношений!

От одного из крупных каменных домов, высокого и трехэтажного, донеслись крики, брань и лязг оружия. У входа завязалась схватка, с десяток рыцарей отчаянно защищают вход в дом, арбалетчики приготовились их расстрелять с близкой дистанции, но Сулливан и Клемент, поддерживая рыцарскую честь, с ревом ринулись в рукопашную схватку.

К ним тут же присоединились Палант и принц Сандорин, окруженный своими верными лордами. Они смяли оборону, но ворваться в здание им не дали, успев захлопнуть двери.