Цветочные духи.

Запах его любовницы.

Холодная волна отвращения поглотила ее желание. На гребне волны гнев вспыхнул так быстро, что ее затошнило. «Мы созданы друг для друга…» Какой же дурой она была, поверив в это – пусть и на мгновение!

Герцог Эйлуин не находил предосудительным переходить от одной женщины к другой. В один и тот же вечер.

Он считал это своим правом.

Она не должна стать его следующей победой. Он лишит ее добродетели, погубит ее без малейших угрызений совести. Он был хуже вора, задумавшего украсть ее последнюю монету.

В отчаянии Белла сунула руку в карман и вытащила свой кинжал. Прижав его острый кончик к подбородку Эйлуина, она прошипела:

– Грязный пес! Немедленно отпусти меня! Или умри!

Майлз застыл на месте, лезвие проткнуло ему кожу. Его затуманенный желанием разум силился оценить ее угрозу. Еще мгновение назад Белла целовала его. Отвечала на его ласки со страстной раскрепощенностью. Конечно, один или два раза она пыталась оттолкнуть его, но этого вполне можно было ожидать от непорочной старой девы.

Так что же сейчас случилось, черт побери?

Эйлуин посмотрел в ее наполненные яростью голубые глаза. Ее грудь поднималась и опадала от быстрого сердитого дыхания. Кончик ее ножа воткнулся ему в кожу. Один сильный толчок вверх – и она перережет ему яремную вену. Он истечет кровью за несколько секунд.

Такая перспектива быстро охладила его пыл.

«Она не убьет меня, – сказал себе герцог. – Не посмеет».

Однако сомнение удерживало его на месте. Белле Джонс не хватало утонченной жеманности светских дам. Она выросла в диком, нецивилизованном регионе мира. Работа ее разума была ему непостижима, но интриговала его.

Возможно, именно эта самая непредсказуемость и сводила его с ума.

Даже сейчас, когда она прижимала к его горлу нож.

– Я отпущу вас, – сказал он. – Только осторожнее с этим кинжалом.

Не в натуре Майлза было отступать. Тем не менее он попятился, подняв руки и повернув к ней ладони, чтобы показать, что он не причинит ей вреда. Его поцелуй ошеломил ее, вот и все. Белла была неопытна, поэтому ему не следовало так настойчиво навязывать ей свое внимание.

Но вся логика и мудрость покинули его, когда он заключил Беллу в свои объятия. Майлз не ожидал столь сильной реакции со своей стороны. Он всегда сохранял хладнокровие, даже в самые горячие мгновения.

Враждебный взгляд Беллы следил за каждым его движением, когда он шел к столу и усаживался на его край. Несколько прядей блестящих темно-русых волос спадали ей на плечи. Ее губы обрели нежную припухлость, какая бывает у женщин после страстных поцелуев. Теперь в ней не было ничего от старой девы. Она выглядела такой же свирепой и неукротимой, как богиня-львица Сехмет.

Майлз никогда в жизни не встречал более желанной женщины. Или более властной и неприятной. Разум подсказывал Эйлуину, что Изабелла Джонс – последняя женщина, которую ему стоит завоевывать. Но его тело было иного мнения.

Белла опустила руку, все еще сжимая пальцами маленький кинжал с рукояткой из слоновой кости. Лезвие блеснуло в свете свечей.

Майлз чуть не подскочил от неприятного удивления. Это был ее кинжал – тот самый, который он у нее конфисковал. Всего несколько дней назад он спрятал оружие в нижний ящик своего стола для сохранности.

Она могла найти его только одним способом.

Его гнев вспыхнул, давая выход разочарованию.

– Вижу, вы обыскали не только мою кладовую, – проговорил он. – Вы рылись и в моем письменном столе.

Белла вздернула подбородок.

– Этот кинжал принадлежит мне, а не вам, – парировала она. – Это был особый подарок моего отца. Он доверил мне его.

Ее преданность сэру Сеймуру безгранично раздражала Майлза. Он ненавидел этого человека столько лет, что не мог понять, как она могла защищать его. Одно время он тоже почитал сэра Сеймура. Но только до тех пор, пока тот не исчез в ночи, бросив Майлза на произвол судьбы.

Белла Джонс – единственная, кто мог знать, что послужило причиной столь поспешного бегства, пусть даже эта причина спрятана в глубине ее сознания. Должна быть какая-то тайная подсказка, которую он сможет вытянуть из ее памяти. А пока ее нужно успокоить.

– Оставьте эту чертову штуковину у себя, если хотите, – прорычал он. – Но если вы еще хоть раз замахнетесь им на меня, он мой навеки. Это понятно?

Белла холодно посмотрела на него.

– Я буду использовать его только по необходимости – для защиты, ваша светлость, – сказала она. – Папа именно для этого мне его и подарил. Чтобы защищаться от мерзавцев.

Майлз посерел от злости. У нее хватило наглости назвать его мерзавцем? А ведь он не применял против нее силу – во всяком случае, чрезмерную. И ей понравился его поцелуй, черт возьми! Быть может, он позволил себе слишком много по отношению к девственнице, но не больше того.

– Могу я напомнить вам, – ледяным тоном промолвил он, – что вы нарушили мой недвусмысленный приказ держаться подальше от западного крыла? Я предупредил, что ослушание грозит последствиями.

– Но это не дает вам права давить на меня своим… своей похотью. Вы можете быть герцогом, но я не ваша рабыня, которую можно использовать по своему желанию.

– Однако я ваш наниматель. – Никто и никогда не разговаривал с ним так дерзко. Более того, никто даже не пытался. Герцог встал, повышая голос почти до крика: – В этом доме правила устанавливаю я! И ваша обязанность им подчиняться. Именно поэтому вы больше никогда не должны входить в эту комнату без моего разрешения.

– А вы больше никогда не должны прикасаться ко мне без моего разрешения. – Белла смерила его презрительным взглядом. – Особенно если от вас несет духами падшей женщины.

Она резко развернулась, подол ее голубой юбки взметнулся вверх, позволив ему на миг увидеть белые чулки на ее татуированных лодыжках и эти причудливые гранатовые туфельки. С кинжалом в руке она размеренным шагом вышла из кабинета.

Майлз стоял, словно прикованный к роскошному ковру. Когда он увидел пустой дверной проем, его гнев растаял, оставив его совершенно опустошенным. Он не смог бы пошевельнуться, даже если бы от этого зависела его жизнь.

Белла знала, куда он ходил вечером? Что он был с проституткой? Или, может, она просто догадалась об этом из-за запаха духов? Или это все сплетни прислуги?

Ответ был ему не важен. Значение имело лишь то, что слова мисс Джонс представили ее отказ от него в совершенно новом свете. Белла таяла в его объятиях, пылкая и нетерпеливая, такая же возбужденная, как и он сам. А потом она уловила запах на его коже. И впала в ярость, что вполне оправданно. Ни одна женщина не захочет быть второй в выборе мужчины.