– Не нам рассуждать о тех, кто выше нас по положению, – проворчал он. – Его светлость женится, если или когда найдет себе подходящую партию.

– Хм! – фыркнула экономка. – Без сомнения, ему было бы полезно жениться. Несколько малышей в детской оживили бы этот дом и вернули улыбку на его лицо.

Белла в этом сомневалась. Ни одной приличной молодой леди она не пожелала бы иметь дело с герцогом Эйлуином. Он был слишком властным, слишком вспыльчивым, слишком эгоцентричным и невероятно тщеславным.

Хотя, возможно, в спальне он умел доставлять удовольствие.

Неожиданно воображение Беллы нарисовало такую картину: кровать в полумраке и ее саму, лежащую под одеялом вместе с ним. Они целуются и очень смело ласкают друг друга, и это безумно приятно, а его руки скользят по каждому дюйму ее тела, развратно прикасаясь даже к самым сокровенным уголкам…

Дребезжащий звон часов на каминной полке разрушил эту фантазию.

Румянец залил Белле щеки, но она надеялась, что слуги не смогли разгадать тайный ход ее мыслей.

Белла отодвинула свой стул.

– Боже, вы только взгляните на часы! Мне нужно поскорее вернуться к работе. Спасибо вам большое за чай.

Она поспешно вышла за дверь.

Поднимаясь по узкой лестнице для прислуги, она обдумывала их разговор. Он помог ей лучше понять, почему Майлз обратился к ее отцу как к наставнику. Несмотря на все свое богатство и привилегии, герцог явно не был в восторге от своего идиллического детства. Он был единственным выжившим сыном больной матери и сурового отца.

Как это отличалось от ее собственного детства! Лейла и Сайрус вносили столько жизни в их горную хижину, а папа радовал их своим веселым характером. Даже без мамы они оставались крепкой семьей.

Судя по словам миссис Уитеридж, у Майлза тоже когда-то был веселый нрав. Но Белле трудно было в это поверить. Экономка, должно быть, обманывала саму себя из-за преданности своему господину. Без сомнения, одно несчастное событие – даже такое чудовищное, как убийство отца – не могло так круто изменить характер Майлза.

Что ж, по крайней мере, хотя бы одна тайна раскрыта. Белла теперь понимала, почему имя маркиза Рамсгейта показалось ей смутно знакомым. Она узнала его давным-давно, в Египте. Шестилетней девочкой она наверняка слышала, что к Майлзу обращаются как к лорду Рамсгейту. Быть может, она и сама так его называла. Так странно представлять себя маленькой девочкой, пытающейся произнести такой замысловатый титул.

Когда она почти поднялась по лестнице наверх, внезапно распахнулась дверь, ведущая в верхний коридор. На порог шагнула элегантная светловолосая леди в платье цвета мяты. Хелен Грейсон, жена кузена и наследника Майлза.

Скривив губы, она взглянула на Беллу.

– Мисс Джонс!

Скрыв удивление, Белла склонила голову в кивке.

– Миссис Грейсон! Неожиданно видеть вас здесь!

– Я звонила Уитеридж, но она не ответила.

– Она пьет чай в своей гостиной. И я только что оттуда.

– Чай с прислугой, мисс Джонс? – Звонкий женский смех разнесся над лестницей. – О, я совсем забыла! Вы же тоже нанятая помощница. Прошу прощения.

Хелен не отошла от дверного проема, чтобы пропустить Беллу в верхний коридор. Вместо этого она бросилась вниз по лестнице, заставляя Беллу вжаться в стену. Девушку окутал приторный аромат духов гостьи.

Но это было еще не самое худшее.

Проносясь мимо Беллы, она с силой наступила каблуком ей на ногу. От резкой боли девушка вскрикнула.

Не обратив внимания на то, что она причинила Белле вред, Хелен продолжила спускаться в подвал, а Белле не оставалось иного выбора, кроме как дохромать вверх по оставшимся нескольким ступеням к главной двери.

Она стиснула зубы от пульсирующей боли в ступне. У нее даже голова закружилась от удивления и запоздалого гнева. В чем причина злобы Хелен?

Хотя в одном можно было не сомневаться. Поступок Хелен не был случайным. Это было намеренное нападение.

Хелен Грейсон презирала ее.

Немного позже, усевшись на перевернутый деревянный ящик посреди груды сломанных артефактов, Белла осматривала поврежденную Хелен ногу, как вдруг дверь отворилась и в гостиную вошел Майлз.

Белла напряглась, устремив на него взгляд. Сквозь одно из окон пробивался луч послеполуденного солнца, освещая его поразительно красивые черты. Он был одет так же просто, как всегда: в черные брюки и белую свободную рубашку с закатанными рукавами. И ни тени улыбки на напряженном лице. И все же аура его мужской жизненной силы, казалось, оживила комнату.

Сердце Беллы подскочило в груди.

Она видела его впервые после их страстного поцелуя, и его неожиданное появление в Голубой гостиной раздосадовало ее. Должно быть, это и стало причиной неожиданного приступа удушья у нее. Она только что сняла туфлю и чулок и положила лодыжку одной ноги на колено другой, чтобы рассмотреть уже проявляющийся синяк. Ее юбки были задраны вверх, и Майлзу, вероятно, открылся захватывающий вид на ее нижнее белье.

Белла тут же опустила голую ногу на пыльный деревянный пол.

– Добрый день, ваша светлость, – поздоровалась она. – Вы могли бы из вежливости постучать.

Проигнорировав ее раздраженное замечание, он встал прямо перед ней. Его хмурый взгляд упал на подол ее платья.

– Что случилось? Вы поранились?

Белла расправила подол, чтобы прикрыть пальцы.

– Нет, ничего…

– Что-то случилось, иначе вы бы не сняли туфлю с чулком, чтобы осмотреть ногу. – Он встал перед ней на одно колено. – Дайте мне взглянуть.

Белла отодвинулась назад на ящике.

– Нет! Не надо!

– Не скромничайте! – Один уголок его рта слегка скривился. – Тут нет ничего такого, чего бы я уже не видел.

С этими словами он схватил ее лодыжку и поставил себе на колено. И в точности как в тот раз, когда он рассматривал ее татуировки, его прикосновение к ее обнаженной коже вызвало вспышку жара, который пополз вверх по ноге и проник прямо в ее лоно. Только теперь Белла еще острее ощущала его мужскую притягательность. Теперь она помнила еще и то, каково это – ощущать прикосновения его рук к другим частям ее тела, включая грудь. И теперь ее донимали воспоминания о его поцелуе.

Словно не замечая ее внутреннего смятения, Майлз слегка сжал ее ногу, а его пальцы обхватили ее пятку, когда он поворачивал ее из стороны в сторону, чтобы осмотреть покрасневшее место.

– Уже синяк появляется, – пробормотал он. – Какого дьявола вы делали? Уронили обломок гранита на ступню?

Его критический тон привел ее в бешенство. Да она, скорее, задохнется, чем расскажет ему о Хелен Грейсон.