Миша стучит в боковое стекло.

– Охрану возьми, – говорит он, как только я опускаю стекло.

– Если хотят, пусть сопровождают, но со мной в машине никого не будет.

Миша кивает и уходит. Теперь я прекрасно понимаю отца, который доверял этому человеку все тайны, Михаил всегда знает, что нужно делать.

Срываюсь с места, полируя шинами подъездную дорожку. Так раздражало шуршание гравия, что год назад я распорядился положить перед домом плитку и убрать мещанский фонтан. Вообще за эти три года многое изменилось. Мой собственный дом достроен, и он совсем не похож на склеп или музей, каким кажется особняк отца. Там современная сдержанная обстановка и много света. Как только будет закончен ремонт, я перееду. Бизнес встал на новые рельсы, я многое переделал и перекроил под себя. Пришлось поломать много схем, которые работали при отце, но стали бесполезны при мне. Научиться общаться с представителями криминальной элиты города и страны, отстаивать свою позицию и доносить точку зрения так, чтобы с моим мнением считались. Это если мягко и в двух словах. А если подробнее, я дважды ловил пули, лежал в больнице, а еще приходилось прятать маму и круглосуточно охранять Веру, которая об этом даже не подозревала. Мое персональное кладбище пополнилось еще на несколько человек, а количество просто поломанных людей уже, наверное, и не сосчитать. Я никогда и подумать не мог, что во мне живет такой человек, так что пришлось открывать в себе новые грани и мириться с ними. Давно заключив сделку с совестью, я осознал, в мире большого бизнеса все так и работает: или ты, или тебя. И как бы это не было печально, с каждым новым днем я понимаю, что все больше отдаляюсь от Веры. Мне кажется, мой чистый Ангел не примет меня нового. Я тоже не сразу принял свою новую сущность, а сейчас уже смирился и даже научился спокойно спать. Видимо, когда человек вынужден вести такой образ жизни, у него внутри что-то атрофируется.

Паркую машину у знакомого подъезда, глушу мотор и смотрю на дверь. Не знаю, почему, но чувствую, что именно сейчас должен быть здесь. Машина моей охраны стоит сзади, немного поодаль в соседнем ряду. Сижу минут десять, потом выхожу покурить, возвращаюсь в машину и сверлю взглядом дверь. Ну давай же, Ангел, выходи. Я знаю, что твоего придурка вернули домой с плановой реабилитации, и теперь ты здесь, а не в больнице.

Словно услышав мои мысли, Вера выходит из подъезда, а я перестаю дышать. Опять эта чертова навязчивая реакция. Я бы уже и рад от нее избавиться, да все как-то не получается. Ангел делает несколько шагов, а потом ей перерезает путь, судя по всему, бессмертный Александр. Сохранился он, что ли, где-то за углом, раз так бесстрашно шагает к Вере и становится напротив нее, нарушая ее личное пространство? Он что-то говорит, она хмурится, вглядываясь в его лицо. Мужик наступает, а Ангел делает шаг назад. Пытается обойти придурка, но он хватает ее за локоть. И тут я не выдерживаю. Вылетаю на улицу, привлекая внимание обоих.

– Вера, в машину! – рявкаю я. Ровно две секунды она колеблется, но затем выполняет приказ. Как только Ангел оказывается в безопасности салона, дверь моего автомобиля хлопает, и я сталкиваюсь нос к носу с Александром. – Я неясно выразился в прошлый раз? – рычу прямо в его хмурую морду. – Сказал же: оставить Веру в покое.

– Я сам буду решать…

– Когда умереть? Ошибаешься, это буду решать я.

Слышу, как хлопает дверь машины моей охраны и, подняв руку, даю им знак держаться подальше.

– Если не хочешь устраивать представление с избиением младенца с собой в главной роли, свали и больше не отсвечивай. Я уже предупредил. Повторять не стану. В следующий раз буду смотреть на твой хладный труп.

Мышцы на лице мужика дергаются, кожа бледнеет, но, нужно отдать должное, он держит лицо.

– А что, если я скажу, что люблю ее?

– А что, если я скажу, что ты не вывезешь такую женщину как Вера?

– С чего такие выводы? – рычит он в ответ. Надо же, хватает смелости даже зубы мне показывать.

– У меня много поводов так думать. А вот тебе думать не надо. Я уже подумал за тебя, так что разворачивайся и сваливай.

Дожидаюсь, пока мужик, просверлив взглядом дыру в моем лбу, уходит. Каблуки его туфель отбивают ритм по кривой плитке тротуара, а я занимаю водительское место. Вера молчит, как и я. Завожу машину, не позволяя запаху Ангела вскружить мне голову, иначе сейчас, с адреналином, неистово курсирующим по моим венам, могу натворить того, о чем пожалею. Срываю тачку с места и выруливаю со двора Веры. Мчу по городу, то и дело петляя между автомобилями, на выезд в поселок, где у меня построен дом. Я часто дышу, пытаюсь сделать полноценный вдох, но все тщетно, в ноздри то и дело врывается запах моего Ангела, перекрывая доступ кислороду. Он как будто облепляет мои легкие, словно покрывая их маслянистым слоем.

Всю дорогу мы едем молча, зубы практически крошатся от того, как сильно я сжимаю челюсти. Стоит лишь представить, что этот мудак касался моего Ангела, как внутри все переворачивается, и сразу хочется покромсать его чертовы руки. Останавливаюсь у КПП на въезде в поселок, предъявляю свой пропуск, потому что меня здесь еще толком не знают, я ведь приезжал всего пару раз. Подъезжаю к своему дому и выхожу из машины. Во дворе суетятся строители, доделывая подъездную дорожку и облагораживая территорию. Открываю дверь Веры, но не помогаю ей выбраться, просто отхожу в сторону, позволяя выйти самостоятельно. Захлопываю за ней дверь и молча иду в дом, чувствуя, что она следует за мной.

– Все на выход! – рявкаю я, как только мы оказываемся внутри. Отделочники переглядываются и застывают с кисточками и мастерками в руках. – На выход! – требую громче, и они наконец начинают шевелиться, покидая мой дом.

Я подхожу к панорамному окну в гостиной и упираюсь в него ладонями. Дышу. Все еще тяжело, хоть мы и не в замкнутом пространстве машины. Как только за последним ремонтником закрывается дверь, я опускаю вниз голову и прикрываю глаза. Вдох. Выдох. Оборачиваюсь к Вере. Она стоит ближе к входной двери, сцепив руки в замок. Я и не заметил, как хорошо она сегодня выглядит. Макияж, прическа, скромное, но красивое платье, туфли на невысоких каблуках. На свидание собиралась?! И тут зверь внутри меня снова срывается с цепи, лютует, требуя наказать ее за то, что собралась к другому.

– Что у тебя с ним? – рычу я. Никак не могу привести голос в норму.

– С кем?

– С этим мужиком, который был у подъезда.

– Ничего.

При звуке ее голоса по коже пробегает волна колючих мурашек. Он все такой же – нежный и бархатный.

Делаю несколько шагов, становясь прямо перед Верой.

– Не ври мне. Спала с ним?

Она хмурится, и я вижу, как ее губы сжимаются в тонкую ниточку, а потом Ангел замахивается и отвешивает мне звонкую пощечину.

– Еще, – снова рычу я. Это странным образом отрезвляет.

Вера бьет с другой стороны, а потом я хватаю ее запястья, заламываю руки за спиной, перехватывая их одной рукой, а второй вцепляюсь ей в затылок, резко приближая свое лицо к ее. Секунда, вдох – и наши губы встречаются. Поцелуй получается жадным, хаотичным, мы кусаемся, сплетая языки, как будто играем в наступление и защиту. Сначала Вера отвечает, а потом пытается вытолкать мой язык и сомкнуть губы, но я не даю, кусаю ее, снова заставляя открыть рот. Мы так неистово сталкиваемся, что я даже не чувствую самого поцелуя, нежности губ, только сладкий вкус, по которому я скучал как умалишенный.