Здесь, на левом берегу, на узкой полосе, между рекой и сырой крепостной стеной бастиона Виктория, было мало места, перебежавшие теснились, напирали, замедляли шаг, пахло едким потом. Меншиков по колена в воде побежал, перегоняя колонну: «Барабанщики – вперед! Знамя – вперед!..» Пушки Иван-города били теперь через реку по колонне, ядра шлепались у берега, окатывая водой, разлетались о стены, обжигали осколками, мягко, липко ударяли в людей…

Передние ряды, срываясь, взмахивая руками, уже карабкались по кирпичной осыпи пролома на гребень… Забили барабаны… Крепче, крепче покатился крик по колонне стрелков, вползающих на гребень… Там, за гребнем, хрипло завопил голос по-шведски… Рванул залп. Заволокло дымом… Стрелки хлынули через гребень пролома в город…»

…Александр Данилович Меншиков для своего времени, несомненно, являлся неординарной личностью, одаренной, прежде всего, организаторским талантом. Отсутствие какого-либо военного образования петровский фаворит с лихвой компенсировал природной сообразительностью и завидной решительностью в действиях. Властностью он мало чем отличался от своего государя-самодержца, беря его себе в пример.

Будущий российский генералиссимус впервые заявил о себе как способном военачальнике в том же, 1704 году на земле Ингерманландии. За победу над 9-тысячным отрядом под командованием генерал-майора Г.И. Мейделя (Майделя), который вознамерился овладеть строящимся Санкт-Петербургом и разрушить его (таков был приказ короля Карла XII). Сильный пушечный огонь заставил шведов отступить, оставив на дальних подступах города немало убитых. Королевский корпус был отброшен на исходные позиции.

Александр Данилович Меншиков награждается чином сразу генерал-поручика (минуя чин генерал-майора) и становится генерал-губернатором Нарвским и всех завоеванных земель близ Финского залива. Собственно говоря, он уже губернаторствовал словом государя над этими обширными и слабонаселенными территориями.

Петр I не «уставал» награждать своего фаворита-государственника, который в той жизни смотрится большим шахматным гроссмейстером, умевшим угадывать желания самодержца и делать свои ходы. Награждал же он его за дела. В скором 1707 году А.Д. Меншиков жалуется в светлейшие князья Ижорские. Так он одним царским указом оказался в первых рядах родовитой московской знати.

Одновременно с получением титула светлейшего князя Ижорского царский фаворит становится начальником над всей драгунской кавалерией русской армии. Драгунские полки (полки конных солдат), отличавшиеся в лучшую сторону своей мобильностью и выучкой, в Северную войну не раз решали исход больших сражений и значимых для хода событий боев. Они в соединениях порой действовали вполне самостоятельно, в отрыве от главных армейских сил.

Известно, что такое разделение действующей армии вызвало недовольство ее главнокомандующего генерал-фельдмаршала Б.П. Шереметева, под начальством которого осталась только инфантерия (пехота). Но конфликтовать они между собой разумно не стали. В отечественной же военной истории генерал А.Д. Меншиков стал одним из самых блестящих, победных кавалерийских военачальников. Его драгунская кавалерия в полках порой напоминала не отдельный, большой кавалерийский корпус, а малую конную армию, действовавшую вполне самостоятельно.

По ходу Северной войны царь Петр I не раз доверял своему любимцу командование значительными военными силами. В 1705 году генерал-поручик А.Д. Меншиков руководил боевыми действиями против шведских войск в Литве (одной из двух частей Речи Посполитой). Здесь он первоначально значился помощником фельдмаршала на русской службе барона Г.Б. Огильви, успешно командуя кавалерией, основу которой составляли драгунские полки.

В следующем, 1706 году Меншиков становится во главе всех русских войск, действовавших на этом театре военных действий. Главные события Северной войны перемещаются на современную польско-белорусскую границу. Светлейший князь Ижорский именно там продемонстрировал высокий уровень тактических решений и самостоятельности в действиях. Показательно, что среди шведских генералов-кавалеристов достойного ему соперника не находилось.

Поскольку главный театр Северной войны опять изменился, потребовалось найти на нем ту географическую точку на берегах Немана, которая бы оказалась самой удачной для расположения русской армии. Наемный фельдмаршал Огильви признал таким местом Меречь, который, по его мнению, был выгоден для обороны. От Гродно он отказался: здесь берега речные крутые и высокие, трудные для устройства переправы через реку, а на песчаной земле вокруг города нельзя будет достать фуража.

Тогда сомневавшийся в правильности такого выбора Петр I отправил из Митавы своего любимца Меншикова, чтобы тот нашел удобное место для расположения главных сил действующей армии. Царь не ошибался в нем: Александр Данилович смог блеснуть стратегическим мышлением, остановив свое внимание именно на городе Гродно, отстоявшем от Меречи на 11 миль. Свой выбор он объяснил государю так:

«Меречь я осматривал: там нимало нам не потребно, и как спасти провиант, собранный в Гродно, если неприятель сюда придет, а полки будут в Меречи? А здесь (в Гродно) место, где полкам стоять, благоугодное, а именно за Неманом, против города с двух сторон ров превеликий, сзади река. Можно здесь безопасно от неприятеля ополчиться; хотя бы со всею силою пришел, ради такой натуральной крепости ничего не сделает; разве апрошами станет приближаться, и тогда ничего не достигнет; только себя изнурит. Здешняя фортеция зело крепка и безопасна; притом же замок весьма может ее очищать».

Выбор Меншикова, как показали последующие события, оказался удачен. Когда шведская армия подступила к Гродно, где стояла в главных силах русская действующая армия, Карл XII лично провел рекогносцировку городских укреплений. Его вывод был таков: Гродно хорошо защищен, и штурмом его можно взять только с великими потерями. Поэтому король благоразумно отвел войска от города. Так осада Гродно превратилась в его блокаду, причем не самую ближнюю.

Когда Карл XII со своей главной полевой армией и союзными поляками блокировал русскую армию в Гродно, Меншиков был лично причастен к их выходу из той опасной ситуации. В те дни царь Петр I не скрывал серьезных опасений за судьбу той части русской армии, которая оказалась «запертой» в Гродненском походном лагере.

Меншиков, находившийся тогда в Гродно (он его покинет только по царскому вызову), в своих донесениях успокаивал государя: «Ваша милость, не извольте беспокоиться: мы здесь совершенно готовы, полки наши сюда собираются, и вскоре совсем управимся».

Но Петр I продолжал тревожиться за судьбу войск, оказавшихся под ударом в Гродно. Он указывал фавориту: «Надобно смотреть, чтоб неприятель не отрезал наших войск от границы… чтобы неприятеля отнюдь не допустить зайти сзади себя». Собственно говоря, это было то, что задумывал в те дни шведский король-полководец.

В своих стараниях Петр I повторил «нарвскую ошибку». Он вновь доверил командование войсками (большей части полевой армии), сосредоточенными в Гродно, иноземному наемному фельдмаршалу барону Г.В. Огильви. Чтобы остеречься, царь послал к нему Меншикова: тот, опираясь на представленные ему чрезвычайные полномочия, заставил упрямого и легкомысленного командующего выполнить, наконец, царский указ. А указ требовал войскам как можно скорее оставить Гродно, который превращался для русских в