– Зовут его тоже Сережей. Два Сережки – не разлей вода. Правда, второй Сережка требовал, чтобы его не иначе как Сержем звали. Чуть не с пяти лет заявлял, что артистом станет. Так его во дворе и дразнили: Артист. Отчество мне неизвестно. А фамилия Кружилин.

– А самого Сергея, охранника, вы когда в последний раз видели?

– Да уж и не припомню сейчас… Дней двадцать назад… Или больше… Он, должно быть, в отпуске…

Разговор со старушкой оказался более чем плодотворным. Туман в моем черепке рассеивается, факты и размышления – части головоломной мозаики – находят свои места. И встают плотненько, один к одному.

Звоню Москалеву, пытаюсь напроситься на аудиенцию.

Не так-то просто.

Оказывается, рабочий график президента АО «Сила судьбы» просто до невозможности плотный и расписан чуть не на месяц вперед. Мне находится местечко только третьего августа.

Ладно. Мы не гордые. Пока есть свободное время займемся Сильвером.

Валяюсь, уставившись в потолок, на диване и маниакально размышляю о нем, легендарном вожаке «заборских», который никак не мог быть хахалем Бориса Красноперова. Потому что давно мертв.

На дворе собирается гроза – конец июля на редкость дождлив. Вот-вот раздастся первый удар грома. И я загадываю: с этим ударом я должен понять, почему Эдик заявил, что возлюбленный Бориса Красноперова – Сильвер? Не прикалывался же он надо мной!

Ярче, чем наяву, представляю, как Эдик выясняет у кого-то из «девочек», кто был любовником Красноперова. И та (то есть тот) выдыхает намекающе: «Сильвер!..» И боязливо прикладывает палец к губам: нет, больше он ничего не скажет!..

За пределами моей квартирки, в душном предгрозовом мире, замершем в ожидании грозы, слышна тяжелая воркотня грома. И в моем черепке тоже что-то беспокойно и глухо ворчит, словно подготавливая к озарению. Я – на пороге понимания, но еще не совсем готов.

И вот – далекая зарница, слабо осветившая прозрачный полумрак моей комнаты.

И она мгновенно продолжается в моем мозгу вспышкой простой и ясной мысли: а почему Сильвер – обязательно прозвище человека?

А что, если это, например, название фирмы?

Вдохновившись, слезаю с дивана, засовываюсь в интернет – и он выдает мне пивбар «Сильвер» и два магазина: ювелирный… и еще один.

Об этом втором магазине разговор особый. Потому что тянет меня туда, как пацана. Это не традиционный оружейный магазин, нет – здесь продаются пневматические пистолеты (точные копии боевых) и муляжи прославленного оружия, в том числе автомата Калашникова и маузера К-96.

Есть в нем и дорогие боевые пистолеты, когда-то участвовавшие в боях: вальтеры, парабеллумы, браунинги и прочие, заботливо надраенные, но чуть помятые, потертые, поцарапанные. Подобные ветеранам, которые побрились, пропарились в бане, но увечья и шрамы не исчезнут уже никогда. Это оружие коллекционное и, что называется, деактивированное: выстрелить из него уже невозможно.

Я ненавижу убийство и на охоте ни разу не был: не могу лишить жизни самую малую зверушку. А оружие обожаю. Особенно личное: револьверы и пистолеты. Меня завораживают скупое поблескивание стали и мужественное совершенство формы. Анна не понимает этой мужской любви, но ведь и мне чужды некоторые ее интересы.

Да, оружейный салон «Сильвер» притягивает меня гораздо сильнее, чем ювелирный магазин и даже пивной паб. И все-таки оставляю его на закуску. Самое сладкое – в конце.

* * *

В воскресенье начинаю обход.

И сразу выясняю, что хозяйка ювелирного магазинчика – женщина.

Замечательно, один «Сильвер» отпал.

Заглядываю в паб.

Наверное, так и должен выглядеть уютный английский пивной кабачок: добротная мебель – много резного дерева и отлично выделанной коричневой кожи. Люстра. Ковер на полу. Кажется, что ты в каюте шхуны «Испаньола», несущейся вперед к Острову Сокровищ, и скоро вахтенный матрос закричит с надеждой и восторгом: «Земля!»

Перекус влетает мне в копеечку, но денежки оправдываются с лихвой: я завожу разговор с наряженной матросиком девочкой-официанткой. Делать ей нечего: кроме меня в зале сидят только два тихих пацана, похоже, студенты, прихлебывают пиво и интеллигентно беседуют. Она скучает и рада почесать язычком с приятным клиентом.

Отвечая на мои осторожные вопросы, матросик бесхитростно сообщает, что хозяин «Сильвера» намерен открыть второй паб в самом центре города, и вроде бы уже имеется название: «Копперфильд». И поясняет: «Это в честь знаменитого фокусника». Я ее не разочаровываю. Похоже, парень – англоман, любитель литературы золотого девятнадцатого века.

Легонько, намеками направляю болтовню словоохотливой официантки в нужное русло. И мои старания венчаются успехом: хитро стреляя беличьими глазками, она заявляет, что владелец заведения – отъявленный бабник.

– На своей шкурке испробовали? – ухмыляюсь я, грубовато подначивая девчонку.

– Вот еще! – возмущается она и хохочет. – Он, конечно, подкатывался, но я сразу отшила. Не на ту напал!

– И он вас за это не уволил?

– Не-а! – она торжествует.

Так. Пожалуй, хозяина паба можно исключить из числа подозреваемых: сложно представить себе заправского бабника, который одновременно любит мужчин. Тут обычно специализация: либо-либо.

Теперь у меня остается только владелец оружейного магазина.

Погоди-ка, а не?.. Как же я сразу не догадался выяснить, баран!

Выясняю, разумеется, у Пыльного Опера (у кого же еще?). И – нечаянная радость! – узнаю, что по молодости парнишка входил в банду «заборских» и отбарабанил пару годков в колонии для несовершеннолетних.

* * *

Располагается оружейный «Сильвер» недалеко от улицы Бонч-Бруевича, на первом этаже торгового центра «Цент» – банальной стекляшки, не самой большой в нашем городке.

Лениво прогуливаюсь по магазину и вполглаза разглядываю сокровища в стеклянных витринах – грозный и благородный хай-тек. Продавец сначала не проявляет ко мне ровно никакого интереса, словно я человек-невидимка, потом произносит без особого энтузиазма:

– Вы спрашивайте. Если что-то интересует, подскажу.

Парень еще молодой, лет двадцати восьми, высокий, худой. Наружность неброская, таких тысячи на улицах, в магазинах и кафушках.

– Да вот мечта у меня появилась, так и зудит, проклятая, не отвяжется, – сконфужено признаюсь я. – Хочу купить пневматический парабеллум.

– Такой действительно существует, – подтверждает парень, – но у нас, к сожалению, пока не было. А вообще парабеллум – вещь стильная. Красавец. Патриций. Но кровушки человеческой пролил – море разливанное.

«Да ты поэт, – думаю я, – даром что физиономия безликая». И говорю, тонко усмехнувшись:

– Недавно прочитал детектив. Даже обидно стало, какую глупость люди сочиняют. Написано: «В мою спину уткнулся ствол нагана. Я обернулся. Мне в лицо смотрел кольт сорок пятого калибра». Пишут и не знают, что наган – это семизарядный револьвер системы бельгийца Леона Нагана. Наганами их прозвали в России. Похоже, герой книжки – крутой экстрасенс, если спиной умудрился ощутить, что в него уперся бельгийский револьвер. Но, видать, и на старуху бывает проруха: повернулся – опаньки! – а перед ним самое, что ни на есть американское оружие, герой голливудских вестернов. И выпускала его фирма, основанная в свое время Сэмюэлем Кольтом.