Ричард услышал доносящиеся из коридора крики, которые ни с чем не спутать, и яростный лязг оружия. Одни воины выкрикивали приказы. Другие вопили от яростных усилий. Все прочие кричали от боли.

Это был зов, слишком хорошо знакомый ему.

Другие отдали свои жизни, чтобы он мог жить, чтобы мог сражаться за саму жизнь. Они знали, что он – избранный, рожденный остановить то, что сейчас творилось. Они знали, что, помогая ему, помогают всем в этой борьбе.

Никогда прежде цель не казалась ему столь ясной. По пророчеству или нет, он родился для этой битвы. Император Сулакан развязал эту войну три тысячи лет назад и вернулся в мир живых завершить ее. Ричард был рожден для противостояния Сулакану.

Больше не имело значения, что пророчество встревает в его жизнь и пытается предопределить его поступки. Теперь имело значение одно: он должен положить конец этой битве.

Все должно было пребывать в равновесии. В этом противостоянии Ричард был противовесом Сулакану и его сообщнику Ханнису Арку. Это непрестанное стремление к равновесию в сражении за жизнь не позволяло определить, какая сторона победит, – только то, что оба они будут втянуты в события в противовес друг другу.

Хотя Ричард только что вернулся из мира мертвых и знал, что отсутствовал заметное время, ему казалось, что он уходил лишь на мгновение. Он понимал, что виной тому безвременье подземного мира. Прежде он несколько раз бывал в подземном мире и замечал при этом, что ощущение течения жизни прерывалось.

Но теперь он вернулся. Боевые кличи, вопли раненых и умирающих разжигали в нем ярость. Император Сулакан и Ханнис Арк выпустили в их мир этих дикарей. Очень многие из тех, кого Ричард знал и кто был ему небезразличен, уже умерли. Последней пала Кара. Это необходимо было остановить, и только у него имелся шанс покончить с этим.

Он соскользнул с кровати и встал, ощутив бремя жизни, бремя ответственности, ощутив ток жизни в жилах, чувствуя смесь радости и горя и груз обязательств оттого, что он снова жив.

Жизнь – бесценный дар. Он не собирался тратить ее впустую.

Ричард поднял меч и, закрыв глаза, прикоснулся клинком ко лбу. Издалека доносились нетерпеливые крики нападающих врагов. Это были звуки битвы, ради которых был создан его меч и ради которых сам он был рожден.

– Клинок, – прошептал он, – будь верен сегодня.

Снова заморосил дождь, сделав прохладный сырой воздух еще более неприятным. Над головой тихо плыли низкие рваные свинцовые облака. Собравшиеся воины молчали. Почти все стояли, склонив головы. Эти воины, как и вся Первая Когорта, хорошо знали Кару. Из защитников Ричарда и Кэлен она была ближе всех к ним. Ее муж, Бен, командовал этими воинами, он привел их в Темные земли, чтобы найти Ричарда и Кэлен и вернуть их в Народный Дворец. Бен погиб, когда все они бежали из ловушки Ханниса Арка в Третьем царстве.

Народный Дворец все еще был далеко, их цель – все еще не достигнута.

Погребальный костер Кары уже превратился в маленькую тлеющую кучку, от которой исходили волны тепла и неторопливо поднимались в стоячем воздухе струйки дыма. Ужасное свершилось, не осталось ничего, кроме пепла и воспоминаний.

Хотя Кара была далеко не единственной, кто расстался с жизнью в борьбе против Владыки мертвых и Ханниса Арка или, еще раньше, против императора Джеганя и Имперского Ордена, для собравшихся она символизировала все родственные души, потерянные ими на этом пути, всех тех, кто заплатил жизнью за то, во что все они верили. Она воодушевляла их и была их суровым защитником.

Ричард был бесконечно благодарен Каре за то, что она не раз спасала жизнь Кэлен, когда его не было рядом. Кара, возможно, лучше кого бы то ни было сознавала важность Лорда Рала, который любил не только женщину, но и жизнь. Это было истиной уже очень давно. Потому что Кара так яростно сражалась, чтобы защитить его. Чутье подсказывало ей, что он, как и Кэлен, пришел в этот мир неспроста. Цель самой Кары, определенная ею добровольно, заключалась в том, чтобы, защищая его, помогать его предназначению.

Теперь Ричард словно оцепенел. Он с трудом поверил, что ее не стало. Кара была рядом так долго, сражаясь за него и плечом к плечу с ним, что стала ему сестрой, вездесущей защитницей и товарищем. Тем мучительнее было сознавать, что она пожертвовала жизнью, лишь бы он жил.

Он чувствовал вину, свою ответственность за ее смерть.

Ричард знал, что большинство воинов очень удивлены тем, что он, по сути, восстал из мертвых, что он действительно жив и вновь среди них, однако эти воины Первой Когорты были готовы к тому, что Лорд Рал способен делать такие удивительные вещи, какие им и не снились. В конце концов, они были сталью против стали, а он – магией против магии. Эта магия была для них, в общем-то, чуждой и таинственной, но они не раз видели ее могущество.

Воинов ошеломило появление Ричарда из выломанных дверей – снова живого и снова явившегося помочь им отразить нападение полулюдей, заполонивших крепость. Хотя в крепость вторглась большая орда этих тварей, это оказалось не то, о чем сначала подумал Ричард. Это не были шан-так, посланные Владыкой мертвых и Ханнисом Арком.

Это было племя полулюдей, отправившееся на охоту за душами после падения барьера, отгораживавшего Третье царство. Они тоже были полны решимости пожирать живых в надежде украсть себе душу, но дрались хуже, чем служащие императору легионы шан-так. И тем не менее они не только вторглись в крепость, но и убили множество людей в городе Сааведра.

Ричард с отрядом воинов отправился туда, чтобы добить последних полулюдей. Отыскать их было не сложно. Они не бежали от воинов. Завидев Ричарда и бойцов Первой Когорты, они выходили из зданий и переулков, усматривая в их появлении новую возможность заполучить душу. Но обрести душу им было не суждено – их истребляли с той безжалостной деловитостью, на какую были способны только Первая Когорта и клинок Ричарда.

Провожали их в иной мир вовсе не так, как Кару: для сотен мертвых полулюдей просто вырыли яму. Никто не сказал о них ни слова. Никто не пожалел об их смерти. Никто их не помянул.

Повернувшись к трем морд-ситам, стоявшим за его спиной, Ричард снял с шеи эйджил Кары.

– Я носил эйджилы многих женщин, умерших за меня, – сказал он, стараясь сохранять уверенность в голосе. – Этот я носить не смогу. Он будет напоминать мне о том, как я подвел ее. Я хочу передать его тебе, Кассия, в надежде, что к тебе перейдет с ним не ее боль, но часть ее силы.

Кассия кивнула, не доверяя своему голосу. Как и большинство морд-ситов, она не вполне понимала, как реагировать на то, что к ней относятся с уважением. С тех пор как их подростками забрали из дому и начали обучать как морд-ситов, к ним относились как к цепным собакам и били, чтобы воспитать в них злобу – и максимальную покорность.

Ричард накинул цепочку на склоненную голову Кассии, а затем, покрутив немного красный эйджил в пальцах, осторожно позволил ему лечь ей на грудь. Он отступил на шаг и вытянул светлую косу морд-сита из-под цепочки, чтобы та могла обвить шею, и уложил косу вдоль плеча, с восхищением глядя на эйджил Кары.