Во сне мне снилась мама. Я видела ее в мечтах довольно часто. Красивая, добрая она являлась мне тогда, когда ее дочке нужна была забота и нежность. Она, улыбаясь, гладила меня по волосам, шептала ласковые слова, и на сердце становилось легче. Ее теплое дыхание согревало душу. Я обняла ее руку и прижалась мокрой от слез щекой. Как нужна мне была поддержка и сочувствие сейчас, когда даже лучшая подруга меня покинула.

В комнате царил полумрак. Я все еще крепко сжимала мамину руку… Мамину? Я распахнула глаза. Рядом со мной сидел Максим. Одну его руку я крепко прижимала к своей щеке, вторая нежно поглаживала меня по волосам. Мне было так хорошо и спокойно, что не хотелось ни говорить, ни шевелиться. Мы долго сидели так, молча и неподвижно. На улице совсем стемнело.

— Ну что, малыш, как мы будем с тобой жить дальше?

Я не видела его глаз, но помнила их тепло и блеск.

— Как скажешь, милый. — Прошептала я. — Как ты решишь, так и будет.

— Что я могу решить, когда сам не пойму, что дальше делать со своей жизнью… Как это могло случиться со мной? С ума можно сойти! У меня же с восемнадцати лет на женский пол иммунитет выработался… Каких только женщин у меня не было: манекенщицы, актрисы, фотомодели… А угораздило влюбиться в собственную сестру.

— Я тебе не сестра.

— Но никто кроме нас не должен об этом узнать. Мы не можем появиться на люди, поделиться счастьем даже с самыми близкими друзьями. Я никогда не смогу жениться на тебе.

— Почему?

— Тогда придется обнародовать всю эту историю, и откроется, что ты не Лили.

— Ну и что?

— Ты хочешь стать нищей? Отдать все деньги нашей семьи сестре Костика, Елене Леонидовне?

— С какой стати?

— Если Лили скончалась раньше мужа, то деньги принадлежали ему, а значит, переходят ей, как наследнице. Мы сохраним наше состояние, только если никто не узнает о смерти Лили.

— Ты хочешь оставить все так, как есть? Я вечно должна буду жить под чужим именем и считаться твоей сестрой? Я не смогу родить детей от любимого человека, потому что ты не дашь мне этого сделать? Я перестану быть собой, но и Лилианой я ведь тоже никогда не стану…Ты этого хочешь для меня?

— Потом мы что-нибудь придумаем, а пока у нас нет другого выхода.

— Я согласна играть роль Лилианы до тех пор, пока не закончится эта история с деньгами, и милиция не разберется со всеми убийствами. — Твердо сказала я. — Потом я уйду и буду жить своей жизнью.

— Я не хочу потерять тебя. Сегодня, когда тебя обнимал Павел, я чуть с ума от ревности не сошел. Как я смогу жить, не зная, как ты и с кем?

Максим наклонился и поцеловал меня в губы. Я ответила ему. Зачем сопротивляться, у нас ведь осталось не так много времени?

В этот раз, в отличие от прошлого, когда все кружилось в бешеном ритме страсти, мы прекрасно осознавали, что делаем. Максим был необыкновенно нежен. Его легкие пальцы путешествовали по телу, иногда останавливаясь, как бы в раздумье, потом спешили дальше. Губы, шепча ласковые словечки, успевали поймать то мочку уха, то кончик носа. Его дыхание щекотало мне то шею, то живот, то ноги. Казалось, он ничего особенного не делает с моим телом, но я в его руках трепетала, охваченная бешеной страстью. Он забавлялся моим нетерпением, предлагал и не давал то, о чем я страстно мечтала. Не выдержав этой сладкой пытки, я просто вцепилась в него. Превратившись в ненасытную тигрицу я требовала все больше и больше, Максим смеялся, теснее прижимая меня к себе. Мы скатились на пол. На мягком паласе под тяжелым телом Макса я превратилась в туго натянутый лук, который сжимался и выгибался, едва поспевая за бешеным темпом партнера. Когда все кончилось, и мы одновременно увидели сверкающее небо в алмазах, я поняла насколько плохо и одиноко мне было до встречи с Максимом, моим первым, по-настоящему любимым мужчиной. Он тяжело дышал, откинувшись на палас рядом со мной. Я погладила его мокрые от пота волосы и положила голову на грудь.

Потом мы вместе принимали ванну. Тугие прохладные струи со всех сторон ласкали мое тело, но это не приносило успокоения, потому что Максим стоял и смотрел, как вода быстро стекает с плеч по животу и ногам, огибая все препятствия на своем пути. Он снял халат и шагнул ко мне. Все повторилось снова. Более медленно и размеренно. Обхватив ногами его талию, я очень уютно чувствовала себя в сильных, уверенных руках. Они все знали и делали за нас обоих. Мне оставалось только отдаться в их власть и получать очередную порцию удовольствия.

Потом мы ужинали в спальне Максима. Готовить не хотелось, пришлось ограничиться бутербродами, которые мы запивали французским шампанским. Мы смеялись и подшучивали друг над другом, старательно избегая разговоров и даже мыслей о будущем.

Утро, как всегда, ворвалось в спальню в самое неподходящее время. Солнечные лучи бессовестно лезли в глаза, щекотали кожу. Я не выдержала и накрылась одеялом с головой. Стало трудно дышать, пришлось вынырнуть обратно. Я изо всех сил пыталась удержать кончик ускользающего сна, но уже понимала, что проснулась. Открыв глаза, я приподнялась на локте и увидела, что подушка рядом со мной пуста. Черт возьми, куда делся этот Максим? Может все его вчерашние ласки только прекрасный сон? Но тело говорило о другом. Каждая клеточка помнила прикосновение его пальцев так явственно, что это точно было реальностью. Я откинулась на подушку и счастливо улыбнулась.

Некоторое время я лежала прислушиваясь, в огромной квартире не раздавалось ни звука. Неужели этот паршивец бросил меня одну?

Нащупав ногами тапки и запахнув халат, я побрела в ванную. Сегодня я приводила себе в порядок особенно тщательно. Хотелось быть красивой и загадочной. Я долго прихорашивалась перед зеркалом, но в принципе пришлось ограничиться зубной пастой и мылом. Других женских косметических средств у Макса не нашлось. Расчесав волосы, я двинулась в обход квартиры. Как и следовало ожидать, в комнатах никого не было. «Братец» слинял и не оставил даже записки. Я решила не расстраиваться и принялась за приготовление завтрака. Я сварила себе кофе, настрогала целую кучу бутербродов и уютно пристроилась за кухонным столом.

— Скажи, дорогая, как тебе при такой прожерливости удается сохранять прекрасную фигуру? — спросил Павел, наблюдая это изобилие. Он совершенно неожиданно вошел в кухню.

— У тебя что ключи есть? — Удивилась я.

— Да уж не первый год. Ты что не знала? — Я промолчала, и он продолжил. — Макс поехал за твоими документами, изъятыми у самозванки Ветровой.

— Узнал о ней что-нибудь?

— Нет. Ее биографией Максим занимается. Знаю, что она отказалась с ментами говорить, пока не придет ее адвокат. После беседы с ним повеселела и ушла в камеру. Ее соседки по нарам подтверждают, что выглядела она спокойно. Через пару часов ее перевели в одиночку. Там она и повесилась.

— Думаешь, ей помогли?