– Не знает он… Если не знаешь, тогда в штаны давай, а только фрица в фольварк не пускай… – произнес Андрей, почти бегом обогнув небольшой, изрешеченный пулями сарайчик.

По пути Андрей успел заглянуть внутрь. Добротно сколоченный из досок, выстеленный утоптанным сеном, он служил для хранения сельхозинвентаря. Тут уже хозяйничал Латаный. Пробив в задней стене, смотревшей на канал, дыру, он устроил тут позицию для своего противотанкового ружья.

Между амбаром и сарайчиком и дальше, вдоль аккуратно постриженных, голых кустов самшита, выполнявших в фольварке роль живой изгороди, залегли цепью штрафники.

Латаному и другим, облюбовавшим амбар и сарай в качестве укрытия, Андрей приказал скорее переползать дальше, к кустам. Судя по первым минам, прилетевшим во двор, немецкие минометчики выбрали для себя амбар основным ориентиром для обстрела. Находиться здесь было опаснее всего.

Предположения Аникина подтвердила уже следующая волна мин, выплюнутая вражескими «ишаками». Первые две с ревом легли в «недолет» и «перелет», а третья, проломив крышу амбара, мощным взрывом изнутри разметала бревна в стороны. «Ишаки» работали «впродоль», словно по линейке выставляя точки падения своих мин в глубь фольварка.

Следующая тройка мин легла в линию рядом с первой, превратив сарай в груду горящих досок. Мощные взрывы, словно спички, подняли в воздух массивные бревна вместе с копнами горящего сена, щепками, осколками и комьями земли, окутанными непроглядной пылевой взвесью.

Когда эта пелена, накрыв бойцов, чуть осела, они увидели, что немцы предпринимают очередную попытку атаковать фольварк. Теперь они наступали силами до роты, быстро и слаженно, перебежками, причем двигались одновременно и с флангов, и в лоб.

Наверняка им удалось отремонтировать второй мост через канал, а может быть, навести новый. Хотя теперь это уже не имело никакого значения. Минометный огонь врага сдвинулся в глубь фольварка, куда-то на противоположный край. Скорее всего, немецкие минометчики давали простор для наступления пехоты, боялись накрыть огнем «ишаков» своих же.

Каданцев руководил обороной на правом фланге, вместе со своим башнером прижав немца к земле. Первые, особо рьяные атакующие покатились по склону, сраженные пулеметом Баклина. Это сразу убавило пыл остальных фрицев, заставив их вжаться в землю.

На левый фланг Андрей отправил Латаного, Липатова и еще двух бойцов, снабдив их «шмайсерами». Липатычу достались запасные патроны для трофейного «маузера» и два «яйца», как прозвали штрафники немецкие оборонительные гранаты за их округлую, гладкую, на скорлупу похожую форму.

Не успели бойцы выдвинуться на свой рубеж, как им пришлось тут же пустить гранаты в ход. Слева к фольварку подбирался пулеметный расчет. Липатов засек двух немецких солдат в тот момент, когда они, вскочив на ноги, наискось пробежали несколько метров и прыгнули в воронку, образовавшуюся от взрыва мины.

Один, бежавший впереди, в оттянутой левой руке сжимал МГ, правой рукой поддерживая ленту, свисавшую из затвора пулемета. Тот, что спотыкался следом, тащил в обеих руках черные квадратные коробки, скорее всего, с запасными пулеметными лентами.

Немцы успели нырнуть в воронку, когда штрафники залегли за массивным обгоревшим бревном, вырванным взрывом из кладки амбара и отброшенным сюда, метров за десять влево.

Липатов тут же вытащил трофейную гранату, переданную ему командиром. На самом верху гладкого корпуса гранаты, как кнопка будильника, торчал колпачок желтого цвета. Боец попытался отвинтить его, но он не поддавался.

– Вот черт… кочергу твою в дышло… – выругался Липатов и, поплевав на пальцы и обтерев их о край телогрейки, ухватился за колпачок еще раз.

– Ты у меня, падла немецкая, пойдешь, куда прикажут… – приговаривал он, сжимая ребро колпачка с такой силой, что его пальцы – огрубевшие, потемневшие от пороховой гари – побелели в фалангах. В тот самый миг, когда Липатов в сердцах изрек трехэтажное сооружение мастерской матерной работы, колпачок сдвинулся и, прокрутившись, отделился от металлического яйца. Из-под колпачка показался шелковый шнурок.

– Ты чего?.. Кидать ее собираешься? – недоверчиво спросил Латаный, приноравливая к выгоревшей выемке бревна ствол своего противотанкового ружья. – Не докинешь…

– Не надо тут дяде под руку… языком молоть… – еще не остыв от борьбы с колпачком гранаты, веско урезонил Липатов. – Этому гаденышу фашистскому головку свернул…

Он сунул Латаному под нос гранату с болтавшимся на шнурке колпачком.

– …Щас еще парочку голов своротим… Только покрупнее…

Приподняв голову над дымящимся бревном, он примерился. Расстояние замкомвзвода запомнил еще на бегу. И сейчас он увидел немцев. Наверняка они возились со своей адской машинкой, готовясь запустить ее на полную мощность. Макушки их касок еле-еле высовывались из воронки. До воронки было с полсотни метров, не меньше.

Дернув за колпачок с силой, боец вскочил и, размахнувшись, метнул гранату в сторону воронки. Он успел прянуть обратно, когда в воздухе тут же раздался свист пуль.

– Черт… не увидел, куда попал… – выругался Липатов, пытаясь снова высунуться из-за бревна.

– Попал… точнехонько… – совсем другим тоном восхищенно ответил Латаный. – Я видел все… Она немного в недолет упала… Как мячик, подскочила, потом еще разок ударилась и прямехонько в воронку скатилась…

– Да ну!.. Ну, дела… – обрадованно вскрикнул Липатов. Он в глубине души и сам не особо верил, что сумеет добросить.

Вдруг радость на его лице сменилась озабоченностью.

– Едрить твою в дышло… – пробормотал он. – Где взрыв-то?.. Неужто бракованная?..

Не обращая внимания на свистевшие вокруг пули, он высунулся над бревном.

– Видать, протухшее «яйцо» оказа… – попытался сострить Латаный, но его перебила матерная ругань Липатова. Лицо его вытянулось.

– Вот гады… – пробормотал он и вдруг пригнулся. О самый верх бревна что-то стукнулось и, отскочив, упало в ноги Латаному, ударившись о голенище сапога.

– Что это?.. – спросил он, испуганно отдернув ногу, и вдруг заверещал:

– Яйцо-о! Яйцо-о!..

Липатов толкнул его и, схватив гранату, что есть силы бросил прочь от себя. Граната взорвалась в воздухе, пролетев с десяток метров в сторону противника.

Оба солдата лежали, прижимаясь затылками к бревну и очумело глядя друг на друга.

– Ерунда какая-то… – проговорил наконец Липатов и, подтянув к себе винтовку, отвел затвор и вставил обойму с патронами.

– Не может быть… Сколько времени-то прошло… – отозвался Латаный. Было видно, что его здорово трухануло. – А как она об ногу мне ударила, меня словно током прошибло. Все, думаю, пришла пора: щас в Могилевскую губернию отправимся…