Мое первое стихотворение и мой первый рисунок

Сколько родители и бабушка ни посылали мне патриотических стихов и открыток, сколько ни просили меня слагать стихи про войну и героев, я их не слушалась и упрямо делала то, что хотелось мне. Шила детские игрушки из лоскутков, тряпочек и подобранных на улице проволочек и высылала им в подарок – за это они меня сухо благодарили почти в каждой весточке.

Угадайте, про что было мое первое стихотворение? Правильно: про Кармен, про ее страсть и любовь Хосе.

А мой первый серьезный рисунок? Я простым карандашом срисовала портрет Марии Каллас. На нее не было запрета, и я много ее слушала.

Но пока я шила игрушки, сочиняла стихи про любовь и рисовала красоту, наши взрослые «летали в космос».

Письмо от бабушки

В космос

В клинике все наши педагоги-психологи ходили в белых халатах. Выглядело это внушительно. На первом этаже в большой гостиной иногда устраивались специфические праздники, когда все садились за накрытые столы, выставленные буквой П. Во главе стола всегда сидел «костяк»: сам Столбун и две женщины по обеим сторонам от него – его жена и моя бабушка. Дальше в порядке убывания значимости сидели остальные члены коллектива: его дочь, сыновья и так далее. Кто был в «ухудшении», сидел дальше всех.

Мероприятия устраивали, как правило, в честь «запуска в космос» кого-то из проходивших лечение алкоголиков. Так это называлось. Выглядело это так. Человеку, которому с помощью метода Столбуна «сняли тягу» к алкоголю, наливали стопочку сильного алкоголя, он ее выпивал, а тяга при этом не возвращалась. Таким образом завершался курс лечения от алкоголизма. Это была кульминация курса терапии.

Конкурс танцев

Была у нас такая традиция: устраивать на праздники конкурс танцев. Люди в коллективе были в основном из четырех городов – Москвы, Душанбе, Ленинграда и Дмитрова. Главный составлял пары из мужчин и женщин из разных городов. Вызывал, к примеру, меня (из Ленинграда) и какого-нибудь больного – из Москвы. Все сидели кругом и смотрели, как мы танцуем. Танцы были импровизированными. Когда танец заканчивался, Главный говорил, какой город победил, то есть кто из нас лучше, искреннее, эмоциональнее, с его точки зрения, танцевал. После того как выступят несколько пар, подводились итоги, и побеждал какой-нибудь город. Я очень любила этот конкурс, потому что он давал уникальную возможность свободно себя выразить, но мне это удалось лишь однажды.

Главный меня вызвал, я танцевала с одним больным, и – о, чудо! – меня потом не ругали и не сказали, что я «грязная» – хотя я танцевала с мужчиной! – а даже похвалили. Это была большая для меня радость, настоящий момент счастья, ощущение которого я хорошо помню до сих пор.

Было у нас и много разных игр; мы играли в походах, на полях, на улицах городов, в транспорте, совсем не стесняясь того, что на нас все смотрят.

Удмуртия и бунт

Когда мы приезжали в Ленинград, нас таскали по музеям, театрам и выставкам до изнеможения. Во время походов, когда мы проезжали крупный город, мы тоже почти всегда осматривали его достопримечательности, либо власти города в благодарность за наши бесплатные выступления устраивали нам познавательные программы. Например, в Самарканде нас возили на площадь Регистана, а потом на золотоносную шахту. Мы спускались в нее на подземном лифте и видели самое настоящее золото.

Нас часто щедро благодарили. Как-то раз в Удмуртии после выступления нас пригласили в ресторан. Мы пришли, увидели много еды на столах. Как же всем хотелось вкусно поесть! А Главный начал орать на людей, которые нас пригласили: мол, мы не нуждаемся в подачках, нам нужна только духовная пища, а не эта мещанская мерзость. И вывел нас оттуда, жутко ругаясь. Помню, всем было очень обидно. А один из педагогов, Владимир Владимирович, во время вечерней беседы публично высказался против подобной реакции Главного, что мне тогда показалось невероятным!

Теперь, к слову сказать, именно он возглавляет секту.

Главный в тот раз пошел на попятный, даже стал оправдываться, и мне показалось, что Владимир Владимирович завоевал поддержку некоторых людей. Впрочем, он, во-первых, сын жены Главного, а во-вторых, мужчина. А мужчин в секте всегда было гораздо меньше женщин, да и то практически все они были подавлены и использовались лишь в качестве грубой рабочей силы. Другие мужчины там просто не задерживались.

Письмо от бабушки