– Мы не хотим называться курицами! Мы хотим называться пулярками! Эй, Лягушка, распорядись поставить наш запрос на голосование! Хотим быть пулярками! Официально!

Лег не знал, что и предпринять – он лишь мотал головой, переводя взгляд с Рябой Карлицы Глаши на мамашу Коко и ее цыпочек.

– Господа, господа! – вновь поднял крылья Конь-Кур. – Вернемся к главной теме, а насчет пулярок… Мы все и так в определенные моменты, хм, называем наших дорогих тизаночек пулярками…

Смех в зале несколько разрядил обстановку.

– Так вот, собратья-окольцовцы, – вдохновенно продолжал Конь-Кур. – Все верно вы говорите: кто-то позорит род, кто-то его прославляет. Такова жизнь. Но при всем своем и вашем всеобщем неуважении к нашему собрату Кур-Гузому, дальше в его публикации есть нечто такое, что следует обсудить. Всем нам, настоящим окольцовцам, безо всяких там кургузых!

– Что же это? Что?

В этот, казалось бы, переломный момент со своего насеста в президиуме поднялась Рябая Глаша, и секретарь Лег призвал всех к тишине.

– Я уже успела дочитать до конца статью… этого доцента… уж не знаю, как теперь его называть-то… – заговорила Глаша тихо, но так, что было слышно всем.

– Куропехом его называть! – взорвался хохотом зал.

– Ну, это еще надо сначала пробаллотировать, – корректно заметила Глаша. – И потом, зачем же обижать нашего уважаемого Барабуша, вполне заслуженно именующегося куропехом… Так вот, дочитала и, признаюсь, кое в чем согласна с автором.

– Никаких соглашений с куропехом! – закричали отовсюду. – Кроме Барабуша…

– Он, то есть доцент с неопределенным именем, во всяком случае, пока что окольцовец, и никто с него серебряного ободка не склевывал… – продолжала председатель.

– А кто наклепывал-наклевывал? Кто? – не унимался зал.

– Оставим это на время, – улыбнулась Рябая Глаша наимягчайшим образом. – Я хочу заявить, что действительно, как утверждает автор статьи, небезызвестный всем доцент-кукарекун, я, председательствующая Рябая Глаша, будучи курой, к тому же и многодетной, не имею морального права носить чисто петушью регалию – золотую шпору. Потому что у кур шпор нет!

С этими словами Рябая Глаша сняла со своей шеи цепь с болтавшейся на ней золотой шпорой и положила ее перед собой.

– Я готова, если собрание не возражает, и впредь исполнять обязанности председателя палаты «Куриных мозгов», но без этого высшего знака отличия.

Не дав опомниться и вставить хоть одно «ку» редактору газеты «Курям» Конь-Куру, Глаша закончила:

– На правах председателя собрания я освобождаю от должности секретаря палаты ума господина Лега.

И повернулась к разинувшему клюв Легу:

– Уж больно ты, Легушка, часто лягаться стал. Это не к лицу… Новым секретарем собрания я назначаю нашего многоуважаемого и справедливого, свободолюбивого господина Конь-Кура!

И Конь-Кур, еще минуту назад уже считавший себя утвержденным на пост председателя «Куриных мозгов», был вынужден под дружные аплодисменты занять освободившуюся секретарскую жердочку. На него сыпались угодливые поздравления, и Конь-Кур повеселел.

«Хоть что-то для начала», – смирился он с почетным поражением.

Тем более, что моральной поддержки со стороны Империи Бройлеров он так и не получил. «Почему? – терзался Конь-Кур догадками. – Неужели этот простак и недотепа Пет-Русь меня предал за мешок пшена?»

Нет, конечно. Такое русому работяге Пет-Русю и в голову бы не пришло. Он выполнил все, что приказал ему Конь-Кур.

Ночью Пет-Русь оседлал небольшой десантный сбивень, брошенный на кур-щавельском берегу воинством Великого Хоря, сел за весла и уже за полночь был в бухточке с залитым гудроном берегом – то была территория Империи Гройлеров. Длинный свист возвестил трудяге, что его заметили.

Двое гройлеров молча покидали на сбивень пачки с газетами «Грейдер» и «Голос Гудрона», содержавшие столь необходимую Конь-Куру ноту, подписанную Старшим Канцеляром мистером Гройлем.

Минувшим днем, надо сказать, мистер Гройль еще кочевряжился, требовал от мистера Гро веских обоснований поддержки кандидатуры Конь-Кура на пост спикера курячьего парламента (как здесь называли собрание «Куриных мозгов»).

– К чему эти обещания вечного мира, Гро? И почему ты так уверен, что Конь-Кур не сделает нам какую-нибудь пакость, придя к власти? Лично мне кажется, что Рябая Глаша вполне нас устраивает…

– Дни Рябой Глаши сочтены, мистер Гройль, – настаивал мистер Гро. – Не забывайте, что я – начальник внешней разведки и мне все известно о положении дел в Кур-Щавеле… А что касается обещаний вечного мира с нашей стороны… Ну, это уж совсем несерьезно. Вечный мир всегда обещается и заключается перед большой войной. К тому же, господин Главный Канцеляр…

И Гро таинственно сощурился.

– Ну что еще? – в тревоге, чуть ли не с мольбой о пощаде посмотрел на силовика мистер Гройль.

– К тому же этот глупый Алектор, не видящий ничего дальше своего петушьего клюва, подсказал мне гениальную идею…

– Подумать только, сколько вокруг гениев! – вспылил своей лапой гудронную пыль на гудронном ламинате мистер Гройль. – Каждый трехбуквенный гройлер мнит себя капищем интеллекта!

– Идея и впрямь заслуживает вашего внимания и… – в голосе мистера Гро послышался явный нажим. – … и вашего безусловного одобрения. Мы ее тоже включим в передовицу «Грейдера» и «Голоса Гудрона».

– Что же это за идея? – съежился разъевшийся мистер Гройль.

– Тоже национальная идея, только – наша, гройлерная! – громогласно возгласил Гро. – Мы официально признаем открытие Алектора: да, мол, не гуси, а куры спасли Рим! И продолжим эту ретроспективную идею в будущее: «Куры спасли Рим, а гройлеры спасут мир!». Гройлерный порядок – вот закон для всех!

– Эй, долой наряды, перышки и мех, – задумчиво пробормотал Главный Канцеляр. – Да-да, мой Гро, ты прав… В этом что-то есть… Это цепляет… Непонятно правда, от кого или от чего мы беремся спасать мир?

– Да какая разница, – досадливо отмахнулся Гро. – Кому это интересно? Вы же согласны, что мир надо спасать?

– Ну, по сути…

– По сути – да! Согласны! И все, кого ни спроси, ответят так же. Вот мы и берем на себя эту великую миссию. Больше-то некому.

– Пожалуй, вы правы.

И мистер Гройль подписал подготовленную мистером Гро передовицу для «Грейдера» и «Голоса Гудрона».

Верстка газет ушла в тираж…

Только вот ведь беда: если до полуночи небо и море довольно-таки сносно освещались половинчатой луной, то за полночь толстый месяц внезапно скрылся в облаках. И простодушный Пет-Русь, понадеявшийся ориентироваться по небесным светилам, банальнейшим образом заблудился в волнах незнакомого ему океана. Он раньше-то никогда мореходом не был (как и все прочие в Кур-Щавеле), и овладел премудростью гребли буквально перед самым своим выездом. Что уж говорить об искусстве навигации!