Многозначительная пауза.

— Но положит их ради дела и победы, сохранив много большее число. Не для наград, как… — Он осекся и оглянулся.

— Ты прибыл от Миниха? — спрашиваю почти в лоб.

— Вот именно, — буркнул Давыдов.

Удивительно, насколько Христофор Антонович умудряется восстанавливать против себя всех офицеров от прапорщиков до генералов. Будто специально провоцирует, устраивая скандалы. Друзей такое поведение не добавляет. Он человек мстительный. Если кого невзлюбит, будет последовательно уничтожать. И я очень доволен, что судьба не занесла в его подчинение. Карьеру в армии делать не собираюсь, а злопамятный враг с высоким положением абсолютно без надобности.

— А я могу пригласить тебя на ужин и для разговора? — спрашиваю.

— О чем?

— Поход! Не токмо один я, все офицеры вновь прибывшие желают узнать подробности и результаты. Передача прямого опыта от первого лица, участвовавшего в действиях лично, а?

— В обмен, — откровенно улыбаясь, предлагает.

— Особых откровений, как и заметных досадных промахов, за время осады Азова не произошло. О своих геройских подвигах рассказать тоже не удастся. Зато хорошее вино и еду обещаю.

— Скромно.

— Честно. Нечем особо хвастаться. Приказали — пошел.

— Ну да я не о том. Хочу портрет.

— Я же не художник! Красками практически не пользуюсь. Могу имена назвать очень приличных.

— И где они здесь? — Давыдов, изображая изумление, огляделся. — Кроме того, хочу рукой Ломоносова созданный. Но не карандашом. Настоящий, чтобы на стену повесить.

— Зачем?

— А ты не приукрашиваешь людей. Как есть изображаешь. Лет через двадцать посмотрю на себя и порадуюсь: экий орел был!

— Идет, — киваю. А чего зря упираться. Это уж точно не краденое. Свое. — Зимой будет время — займусь.

— Вот и договорились. Тогда непременно посидим. Веди!

Любопытные офицеры собрались быстро, стоило пустить слух о появлении настоящего участника Крымского похода. Пришли даже расположившиеся неподалеку апшеронцы и парочка казачьих командиров. Несложно догадаться: в будущем году нам предстоит развлечение с повторным посещением ханства, и выяснить конкретные подробности не помешает.

— Перед выходом отслужили молебен и торжественно отпраздновали коронацию императрицы, — начал после представления Давыдов.

О! — набрасывая карандашом портрет оратора, подивился. А я думал, только при советской власти наступления приурочивали к юбилею Ленина-Сталина. Оказывается, древняя традиция. Кстати, не стоит упускать церковные церемонии в подобных случаях. А то я излишне пренебрежительно отношусь и частенько забываю про благословляющих святых отцов.

— В армии было пятнадцать пехотных, десять драгунских полков, до десяти тысяч ландмилиции и пятнадцати тысяч малороссийских и запорожских казаков…

Это приблизительно пятьдесят восемь — шестьдесят тысяч строевых, мысленно прикидываю. Легкая конница в подходящем количестве. Достаточно для защиты от мелких наскоков и прикрытие. А гоняться по степи за основной толпой задачи не имелось.

— …при обозе, доходившем до сорока тысяч телег.

Тут впору хвататься за голову. Буквально сколько солдат, столько повозок. По штатам 1731 года на пехотный полк (восемь рот) полагалось сто пятьдесят две телеги. Это я уж, слава богу, выучил. Однако ни в одном полку не удовлетворялись таким количеством. Майоры имеют до тридцати повозок, кроме заводных лошадей, а есть такие прапорщики с поручиками, у которых бывает шестнадцать возов. Даже при всем этом у Миниха никак не могло наличествовать больше десяти тысяч. А фактически в четыре раза больше!

Нет, я все понимаю, запас продовольствия, чтобы не искать на месте, однако это же огромный балласт и гиря на ногах. Их самих, нестроевых и волов с лошадьми, приходится кормить и охранять. Вместо стремительных переходов армия двигается мучительно медленно. Неудивительно, что месяц тащились до Перекопа. Максимум верст восемь в день. Неужели это нормальная тактика?

Чего-то я всерьез не улавливаю в современной воинской науке. Полная дурь маршировать одним огромным каре. А на любые разговоры о неправильности смотрят как баран на новые ворота и ссылаются на европейский передовой опыт. Кто и когда в последний раз в Европе сталкивался с крупными массами татарской легкой конницы? Нет и не существует подобного опыта, помимо российского и, может быть, австрийского. Только Евгений Савойский мне не в подмогу. Уже старенький дедушка и наверняка приверженец старых уставов.

— По пути следования постоянно оставлялись отряды для строительства укрепленных редутов. Один от другого на расстоянии приблизительно двадцати верст.

— Сколько человек в каждом? — быстро спросил Лебедев.

— Ну, пятнадцать-двадцать регулярных, — подумав, отвечает Давыдов, — и тридцать нерегулярных под командой офицера и иногда при пушке. В основном из неспособных идти дальше.

При таком темпе? — поражаюсь. Даже у меня в полку таких единицы, даром треть из рекрутов. Кого нагнали для похода, ужас! Пара недель маршировки на минимальной скорости и куча отставших. Все много хуже ожидаемого.

— Отряд разведчиков в тысячу двести человек…

Я определенно балдею. Целым полком на разведку!

— …наткнулся на татарский лагерь. Попросили помощи, будучи замеченными и немедленно атакованными. Малороссийские казаки сбежали…

Присутствующие донцы переглянулись и синхронно покачали головами. О слободских и малороссийских казаках они отвратительного мнения.

— …и были преданы суду позднее. Просьба была получена, и на выручку в одиннадцать часов отправился отряд Леонтьева. Он шел до семи вечера.

— Расстояние?

— Шестнадцать верст.

Господибожемой! Да того генерала надо под трибунал и к стенке! Убиться от здешних военных профессионалов. Пехоту в помощь, а та ползет без спешки. И почему меня не в Миниха закинуло? Ничуть бы не хуже распоряжался. Да хуже, собственно, некуда. Настолько отвратительно заранее задуманный поход подготовлен, что на его месте любой полковник оказался бы лучше.

— Разведчики отбились?

— Продержались, — подтверждает. — При виде подмоги противник отошел.

Вот и все. Даже небольшой отряд при стойком сопротивлении в плотных порядках способен отбить приступ татарской конницы. Незачем огромным скопищем переться. Какие еще требуются доказательства?

— На следующий день на место столкновения прибыла вся армия. Через два дня она продолжила движение.

Типа отдыхали. Устали. Положительно главнокомандующий пень.

— Опять пошли общим каре? — спрашиваю.

— А? Да. Построение в четыре шеренги, драгуны спешены.