Джордж с Дарлстоном остались поболтать еще немного: гость — весело и неуемно, а хозяин — мрачновато. Наконец Джордж решил брать быка за рога.

Он быстро разглядел и понял, какие черти водят его друга. Напряженность в отношениях между супругами не прошла мимо него, и ему показалось, что он догадывается почему.

— Питер! Какой же ты счастливчик. Подобрал себе самую очаровательную, самую умную девочку, какую только можно вообразить. Ты не смог бы найти лучше, если бы знал ее многие годы. Не то что Мелисса, слава богу.

Питер даже испугался такого панегирика. Он помолчал, потом наконец сказал:

— Да, пожалуй, ты прав. Могло быть много хуже.

Джордж извинился и рано ушел, сказав, что путешествие утомило его и что утром он встретится с Питером.

— К сожалению, утром я буду занят с полицейским, — ответил Питер. — Нам надо кое-что расследовать. Так что развлекай себя сам. Не возражаешь?

— Конечно, я найду чем заняться. Может, приглашу Пенни на верховую прогулку. Она сказала, что ты уже разрешил ей брать Нерона и она полностью оправилась от того случая.

Непонятно почему, но мысль, что Пенелопа будет кататься с Джорджем, разозлила Питера. Еще бы! Когда он вчера предложил ей то же, она отказалась! В сердцах он отбросил тот факт, что его предложение было не вполне приглашением, и еще решительнее настроился предложить жене быть с Джорджем сдержанней. В таком настроении он переоделся ко сну и решительно постучал в соседнюю дверь.

Ответа на стук не последовало, и Питер удивился: неужели она уже спит? Потом испуганный голос пригласил его войти. Пенелопа сидела на постели, расчесывая волосы. Она нервно подняла к нему лицо, не понимая, что он хочет. Пульс застучал где-то у горла, и, к своей досаде, она почувствовала, что дрожит.

— Питер? — Голос не подвел ее и не дрогнул, но муж расслышал в нем интонации неуверенности.

— Можно мне поговорить с вами, Пенелопа?

— Конечно. — И это все, что ему надо, пропади он пропадом!

Дарлстон не выбирал слов:

— Я рад, что Джордж вам понравился, но нет никакой необходимости быть с ним такой мягкой и нежной и обращаться по имени к мужчине, с которым едва знакомы. Будь то с другим мужчиной, я бы очень рассердился. От своей супруги я требую благоразумия и сдержанности, свойственной леди.

Пенелопа окаменела.

— Вы требуете от меня, чтобы я со всеми была скучной только потому, что вы этого хотите? Не будьте глупым, Питер!

Питер не был готов к тому, что она возразит.

— Вот как вы на это смотрите, да?! — рявкнул он. — Я не хочу, чтобы мне опять наставили рога!

От изумления Пенелопа онемела. С минуту она не могла вымолвить ни слова от услышанного оскорбления и потом взорвалась. Она соскочила с постели, подбежала к нему, дрожа от гнева и обиды:

— Как вы смеете! Только потому, что мне приятно общаться с тем, кто относится ко мне как друг, а не как незваный гость, вы предположили, что я буду не верна вам? Так вы обо мне думаете?! Я не выношу вас, Питер Дарлстон! Оставьте меня!

До Питера не доходило, что у его нежной супруги есть характер, и он испугался, поняв это. К своему ужасу, он обнаружил, что прозрачная ночная рубашка, в которую Эллен облачила свою хозяйку, подчеркивала соблазнительные изгибы ее тела. Питер смотрел на нее, и в нем закипала кровь, он едва сдерживал страстное желание без всяких церемоний сорвать с нее этот тонкий шелк.

Негодуя, что Питер еще здесь, и совершенно не понимая, что она стоит перед ним почти обнаженная, Пенелопа повторила:

— Оставьте меня! Уходите! — И топнула, указав на дверь. Одна изящная грудь дернулась под практически несуществующей ночной рубашкой…

Питер забыл, что пришел повздорить со своей женой, он схватил ее за плечи, прижал к себе и начал неистово целовать. Звонкая пощечина, которая за этим последовала, объяснила ему, что он поторопился со своими страстными поцелуями. Он сразу отпустил ее, отступил на шаг и зло прошипел:

— Прошу извинить меня. Я избавлю вас от своего присутствия. Доброй ночи! — И он хлопнул дверью.

Пенелопа вернулась в свою постель, зарылась лицом в подушки и зарыдала, а Дарлстон по другую сторону двери слушал ее приглушенные всхлипывания. Но он был слишком унижен, чтобы вернуться и попросить прощения. Выражение обиды на ее лице продолжало хлестать его совесть. Ну и вредная девчонка!

Питер не удивился, когда утром Медоуз сообщил ему, что хозяйка завтракает в постели, потому что плохо спала. Он только кивнул и вернулся к чтению своих газет. Джордж поднял глаза от тарелки:

— Медоуз, пожалуйста, спроси ее светлость, не прогуляется ли она со мной верхом или в коляске, если предпочтет. В коляске даже лучше, как думаешь? — повернулся он к Питеру.

— Пожалуй, — равнодушно пробормотал Питер.

Джордж сделал вид, что сосредоточился на завтраке, а сам размышлял, когда Питер смягчится или, по крайней мере, поверит своей жене. Он понимал, что Питер раздражен той легкостью, с которой он, Джордж, сдружился с Пенелопой.

— Ну надо же! Какой дурак! — сказал он.

— Не понял? — отозвался Питер.

— А? Это я про себя! — Джордж быстро извинился, осознав, что говорил-то он вслух.

Питер кивнул и уточнять не стал, но сомнений у него не было, кто это — «такой дурак». Он начинал соглашаться с Джорджем.

Какого черта! Что с ним не так? Неужели нельзя быть неизменно добрым с этой своенравной девчонкой и не показывать своего дурного нрава?! Не во всем же она раздражает его. Она обаятельна, даже красива, она умная, но характер у нее еще тот! Он непроизвольно улыбнулся, вспомнив, как она выставила его ночью.

В физическом отношении он привлекает ее, здесь нет сомнений. Так что очень легко влюбиться в нее по уши. Но с этим и есть проблема, как он признавался себе, попивая кофе. Он сам не хотел душевной привязанности. Если он к ней не привяжется, то она и не сможет сделать ему больно. Да, но тогда ей может быть больно — так подсказывала ему его совесть. Почему надо наказывать Пенни за грехи Мелиссы? К концу завтрака настроение его улучшилось. Он еще не выбрался из тупика, но внутреннее чувство справедливости подталкивало к тому, чтобы серьезно изменить свое поведение.

Они только закончили завтрак, как вошел Медоуз:

— Ее светлость в вашем распоряжении, мистер Джордж, когда бы вы ни решили отправиться на прогулку. Она бы предпочла экипаж, если вы не возражаете.

— Спасибо, Медоуз. Пожалуйста, сообщи в конюшню, чтобы впрягли моих гнедых. Питер, ты уверен, что не можешь поехать с нами?

— Да, — ответил Питер, искренне сожалея о таком ответе. — Почему бы вам не попробовать моих новых серых? Им нужна нагрузка, а твоим гнедым лучше бы отдохнуть после путешествия.