Подняв голову, я неожиданно для себя натолкнулась на странный взгляд Пита. Оказывается, все это время он неотрывно смотрел на нас, таинственно улыбаясь и думая о чем-то своем. Его синие глаза так ярко светились, что я смутилась. Ими он словно заглядывал мне в самую глубину души.

- Что? – тихо спросила я, облизнув губы. Под таким пристальным и чувственным взглядом невозможно ни на что отвлечься.

- Ты хоть понимаешь, какое чудо совершила? – спросил он тихо, чтобы не потревожить ребенка. – Адель, ты подарила мне новую жизнь. Ты сделала мне самый ценный подарок из всех возможных в этом мире. Я уже и не надеялся стать отцом, думал, так и умру, не оставив после себя никого. И вот, ты кормишь грудью нашего сына.

- Ты тоже сделал мне ценный подарок, Пит, - ответила я, тронутая его речью до глубины души. – Если бы не ты, я бы погибла в этом гадюшнике. Я счастлива, что ты появился в моей жизни и позволил узнать, какими прекрасными могут быть отношения между мужчиной и женщиной. Особенно мне нравится плод наших отношений, - посмотрела я на него проникновенным, полным любви взглядом.

Высосав из груди все до последней капли, малыш уснул. Маленькие синие глазки осоловели и закрылись, сосок сам выпал из маленького ротика. Я аккуратно взяла сына на руки, стараясь не потревожить его сладкий сон, и ступая по полу, словно по хрусталю, опустила малыша в детскую кроватку. Едва я отпустила его и распрямилась, мне на плечи легли сильные руки моего мужчины, висок обжег проникновенный поцелуй.

- Это ты принес кроватку? – прошептала я, подняв голову. Пит обнимал меня, с загадочной улыбкой смотря на нашего сына. Он был по-настоящему счастлив.

- Да, - также тихо ответил он и сжал меня ещё сильнее, продолжая целовать мои волосы. – Я сам изготовил её.

- Что? – не поверила я. Разве может Пит создать такой искусный шедевр? Он всегда представлялся мне могущественным существом, способным менять погоду и законы природы, манипулировать целыми группами людей, внушать смертным то, что ему выгодно и творить судьбу целых народов. Не могу вообразить, чтобы столь сильное создание сидело и вырезало по дереву. На изготовление этой кроватки ушло несколько месяцев, потребовались бы многие часы кропотливой работы. Эти зверушки, которыми оканчивались прутья выглядят почти как настоящие, вплоть до того, что прорисована каждая шерстинка на их мордочках. А уж сколько терпения нужно, чтобы вырезать лозу на спинке, старательно вырезая каждую жилку на мелких листиках… - Ты ведь шутишь, да?

- Нет, - с нотками обиды и удивления ответил Пит. – Я начал делать её в тот же день, как узнал о твоей беременности. Это особая порода дерева, которое растет лишь в одном регионе моего мира, - шептал он, лаская меня губами и пальцами. Движения мягкие, но уверенные, надежные, приятные. Не выдержав, я развернулась и обняла Пита, прижавшись щекой к его теплой груди. – Этот материал будет поддерживать магию нашего мальчика и способствовать его нормальному развитию. Ты чувствуешь, как течет магия в его теле? – в голосе молодого отца сквозила гордость.

- Нет, я ничего не чувствую, - покачала головой, вдыхая запах любимого мужчины. – Он просто маленький ребенок, какая магия?

- Адель, - разочарованно выдохнул Пит и усмехнулся, - тебе ещё учиться и учиться.

- Пит, а как мы назовем нашего сына? – спросила я и вновь повернулась к кроватке лицом. Мой малыш сладко посапывал во сне, чуть приоткрыв пухлые алые губки.

- Архан, - твердо ответил Пит, гордо глядя на малыша. – Мы назовем его Архан.

- Ты уже придумал имя? – грустно протянула я. Во время беременности я много раздумывала над именем для ребенка, подобрала несколько женских и мужских имен, но все никак не могла остановиться на одном конкретном. С Питом мы почти не касались этой темы, откладывая её на потом.

- Изначально я хотел, чтобы имя выбрала ты, - признал он. – Пока ты спала, я сидел с ним, смотрел на него несколько часов и понял, что он должен носить именно это имя и никакого другого. Так мне говорит мое чутье, Адель.

- Архан, - я покатала на языке непривычное имя. – Звучит очень грозно для такого сладкого мальчика, - мне с трудом удалось удержаться от того, чтобы не поцеловать маленький лобик или носик.

- Этот маленький мальчик – будущий Верховный маг, - Пит шутливо ткнул меня пальцем в бок и осуждающе покачал головой. – Я обучу его боевым искусствам и обращению с магией лучше, чем ведущие академии. Ему будут открыты все дороги. Он станет одним из сильнейших и самым грозным воином Троемирья. Кстати, имя Архан означает «полководец».

- Я этого не хочу, - прошептала я, не отводя глаз от своего ребенка.

- Почему? – искренне удивился Пит.

- Нет счастья в войне, - озвучила ему простую истину. – Габриллион – один из сильнейших и грозных воинов этого мира. Разве это принесло ему счастье?

- Наш сын никогда не будет похож на этого идиота, - жестко отчеканил отец малыша.

- Если ты будешь растить из него воина, а не творца, то будет похож, - уверенно возразила я. - Тем более, Архан будет считать Габриллиона своим отцом, - тяжко вздохнула я. – Он тоже будет принимать участие в воспитании. Я не хочу, чтобы мой мальчик с детства учился убивать и калечить людей.

- Ох, чувствую, разбалуешь ты нашего сына, - покачал головой Пит. – Он мужчина, Адель, уясни это. Он должен уметь обращаться с мечом, должен уметь…лишать жизни тех, кто угрожает ему и его близким.

Я ничего не ответила. Молча смотрела на своего крошку и не верила, что однажды он вырастет в свирепого воина, в того, кто без раздумий отнимет чужую жизнь. Так нельзя. Я ещё не знала, какой у него будет характер, какие мысли вложит в его голову могущественный отец, но на интуитивном уровне понимала одно: мой малыш не будет творить зло. Я не допущу этого.

Петрариус был окрылен счастьем. Он стал отцом! Это звучало фантастически, разум до последнего отказывался верить в то, что недосягаемая мечта воплотилась в реальность. Он никогда не демонстрировал слабость, позволяя лишь самым близким видеть его чувства, но в тот момент, когда из хрупкого тела Аделии появился его ребенок, к горлу подступил ком. Он ужасно боялся того, что что-то пойдет не так, и девочка не переживет родов, хоть для этого и не было никаких предпосылок.

Он видел в своей жизни много того, что сведет с ума неподготовленного человека. Пит был свидетелем массовых казней, видел, как одновременно горят сотни живых людей. Их отчаянные крики, соединившиеся в протяжный гимн смерти, до сих пор являются ему в кошмарах. Но ни они, ни отрубленные головы врагов и их детей, не сравнятся с тем ужасом, который он испытал, впервые в жизни наблюдая роды. Возможно, будь Адель чужой для него женщиной, незнакомкой, он реагировал бы также, как на пытки военнопленных: отстраненно и холодно.

Но Адель прочно вошла в его сердце, закрепившись там навек. От её криков кровь стыла в жилах. Боги, она так мучилась, что ему хотелось свернуть шеи повитухам, уверявшим, что все идет как надо. Как можно назвать нормой эти мучения?! Все его инстинкты вопили о том, что ей нужно помочь, защитить её, уберечь, но он не знал, как это сделать. Впервые в жизни Пит ощутил себя беспомощным щенком. Его женщина мучилась и вопила так, что закладывало уши, а он не мог никак прекратить этот ад.