— Юрий Алексеевич, доложите полученную вами информацию!

— Есть! — ответил Николаев и поднялся из-за стола.

— Сидите, сидите, Юрий Алексеевич. Мы вас слушаем, — остановил Железников.

Николаев, прокашлявшись, приступил к докладу.

— Товарищ генерал, товарищи офицеры, сегодня на явке с агентом Максом мною получены сведения, заслуживающие серьезного оперативного внимания…

— Юрий Алексеевич, ближе к делу! Сейчас не до политесов! — поторопил Железников.

— Понял. Есть! — принял к исполнению Николаев и продолжил доклад. — Из сообщения Макса следует, что американской разведкой подготовлена специальная группа диверсантов. В ее задачу входит: проникновение на наш военный аэродром, захват нескольких самолетов и бомбардировка жилых кварталов Берлина. Цель: поднять новую волну беспорядков и спровоцировать население на восстание против частей Советской армии.

Чудовищность этой провокации потрясла даже бывалых фронтовиков. В кабинете прозвучал шелест возмущенных голосов. Бурдо не сдержался:

— Вот же твари, хуже фашистов! Не осталось ничего человеческого! Как такое возможно?!

— Возможно, Семен Денисович! Еще как возможно! — с ожесточением произнес Железников и обратился к Устинову: — Иван Лаврентьевич, теперь тебе ясно, чем занимался Джон Краузе и для чего готовил группу диверсантов?

— Так точно, Николай Иванович. После сообщения Макса все стало на свои места, — подтвердил Устинов и признал: — К сожалению, Фридерикус больше того, что сообщил, не знает.

— Но есть еще Макс! Юрий Алексеевич, насколько агент близок к группе диверсантов и насколько способен контролировать ее действия? — уточнил Железников.

— О диверсии он узнал случайно, подслушав разговор Краузе с диверсантами, — пояснил Николаев.

— Жаль, очень жаль, — посетовал Прищепа.

— Некогда жалеть, Петр Калинович! Надо действовать! Действовать немедленно! Жду ваших предложений, товарищи! — обратился к присутствующим Железников.

Его слова повисли в воздухе. Для всех было очевидно — диверсию надо пресечь. Как и какой ценой — на этот вопрос пока не находилось ответа. У диверсантов имелась масса вариантов, чтобы осуществить свой замысел. Но какой именно будет использован, это контрразведчикам предстояло разгадать. Железников задержал взгляд на Прищепе — за его спиной было участие в десятках операций, связанных с захватом групп агентов из разведшкол спецслужб фашистской Германии, — и спросил:

— Петр Калинович, как думаешь, что предпримут диверсанты, чтобы проникнуть на аэродром?

— Лобовой вооруженный прорыв можно исключить! — был категоричен Прищепа и пояснил: — Для этого необходимо иметь не меньше роты, а она не иголка в стоге сена. Мы имеем дело с отъявленными головорезами, а это значит, что они будут действовать дерзко и использовать отвлекающий маневр.

— И какой же? — допытывался Железников.

— Для того чтобы понять, необходимы схемы аэродрома и постов.

Железников кивнул и потребовал:

— Юрий Алексеевич, документы на стол!

Николаев открыл папку и развернул перед участниками совещания схемы расположения аэродрома и постов охраны. Прищепа склонился над ними. К аэродрому вели три дороги: одна основная и две вспомогательные. Охрана периметра осуществлялась девятью стационарными постами. В связи с осложнением обстановки она была усилена четырьмя подвижными патрулями. Центральное КПП и наиболее угрожаемые направления прикрывали танки. В охране, казалось, не имелось уязвимых мест. Но Железников не питал иллюзий на сей счет. Он и его подчиненные хорошо знали, с кем имеют дело. Изучая схемы, они пытались понять, как будут действовать диверсанты. И здесь снова слово взял Прищепа.

— Николай Иванович, чтобы просчитать все возможные варианты, нам необходимы еще схемы коммуникаций и сливной канализации аэродрома.

Железников оживился:

— Петр Калинович, ты хочешь сказать, таким путем диверсанты могут проникнуть внутрь?

— Да, если позволит диаметр труб.

— А что, вариант! — согласился Железников и поторопил: — Юрий Алексеевич, немедленно свяжись с инженерно-технической службой и уточни этот вопрос.

— Есть! — принял к исполнению Николаев и покинул кабинет.

Совещание продолжилось. Его участники рассматривали различные варианты действий диверсантов и сошлись на том, что они будут действовать двумя группами. Одна — основная, попытается проникнуть на аэродром под видом военной или рабочей команды. Другая — резервная, предпримет отвлекающий маневр и тем самым обеспечит выполнение задачи основной группе. Какой и где, Железников мог только предполагать, и потому решил не распылять силы, а сосредоточить их и на самом аэродроме. Для подстраховки, чтобы исключить саму возможность бомбардировки Берлина, он связался с Главнокомандующим советскими оккупационными войсками в Германии генералом Гречко. Тот с полуслова понял всю опасность замысла диверсантов, распорядился слить из баков самолетов керосин и усилить охрану хранилищ с боезапасом.

После того как план нейтрализации диверсантов был доработан в деталях, Прищепа, Бурдо, Николаев и еще четверо сотрудников выехали на аэродром. Им предстояло на месте организовать засаду и сорвать диверсию. Там к ним присоединились рота отборных автоматчиков и отделение связистов, присланные Гречко для подкрепления. Они заняли ангары неподалеку от стоянки самолетов. Теперь, когда все были в сборе, Прищепа собрал штаб операции на верхнем этаже пункта управления полетами. Коротко сообщив о готовящейся диверсии, он вместе с армейскими офицерами занялся организацией обороны. Одними этими мерами Прищепа не ограничился, распорядился установить прожектора на крышах ангаров и направить их на самолеты. Чтобы не насторожить диверсантов, одна из эскадрилий имитировала подготовку к полетам. К часу ночи контрразведчики и командование сделали все возможное и невозможное для охраны аэродрома. Теперь им оставалось запастись терпением и надеяться, что диверсия будет предотвращена.

Стрелки часов медленно ползли по циферблату, а диверсанты никак себя не проявляли. Короткая июньская ночь подошла к концу. Звезды трепетно мигнули. Унылый диск луны поблек. Порыв ветра, прошелестев в кронах лип, волчком крутнулся на взлетной полосе и умчался в поле. Безмятежную утреннюю тишину нарушали отрывистые команды и металлический стук — это экипажи эскадрильи имитировали подготовку к полету.

Прищепа, не докурив папиросу, с ожесточением растер окурок по пепельнице и бросил свинцовый взгляд на Николаева. Тот поник головой и развел руками: кроме того, что агент Макс сообщил о готовящейся диверсии, ему нечего было добавить. Резкое слово замерло на губах Прищепы. Требовательно зазвонил телефон прямой связи с КПП. Он снял трубку и поторопил:

— Давай, по существу, сержант!.. Не понял, повтори! — брови Прищепы поползли на лоб.

— …Подполковник Васильев из управления особых отделов?.. Что?!.. Показал удостоверение?..