Беседа с Волльвебером стала для Цинева еще одной и важной ступенькой на пути к вершинам профессионального мастерства. В ее ходе у него возник замысел будущей совместной масштабной контрразведывательной операции, направленной на противодействие ЦРУ и СИС и другим западным спецслужбам. Он был поддержан на Лубянке. Операция получила кодовое название «Весна» и не имела аналогов не только в истории спецслужб СССР и ГДР, но и в мировой практике.

Прежде чем ее начать, руководство советской контрразведки приняло меры по укомплектованию управления особых отделов МВД ГСОВГ профессионалами. На должности заместителей Цинева прибыли опытный контрразведчик полковник Сазонов Елисей Павлович и в прошлом военный разведчик полковник Мелентьев Борис Иванович. С их приходом работа управления приобрела большую динамику и результативность. Основные усилия сотрудников центрального аппарата, в первую очередь 2-го отдела, были сосредоточены на выявлении лиц, возможно, причастных к иностранным спецслужбам.

В этой связи подполковнику Киричуку и его подчиненным с октября и до конца 1953 года большую часть времени пришлось провести на местах, в особых отделах армий и дивизий. Они тщательно анализировали все имеющиеся в производстве оперативные материалы, первичные «зацепки» на лиц, которые, при тех или иных обстоятельствах, могли оказаться в поле зрения американской, британской и французской разведок, а также т. н. «Организации Гелена». В последнее время она все более активно проявляла себя.

В ее лице сотрудники управления столкнулись с серьезным противником. «Геленовцы» имели огромный опыт борьбы с советской контрразведкой, который приобрели в годы Великой Отечественной войны. Во главе организации стоял один из наиболее талантливых руководителей гитлеровских спецслужб — генерал Рейнхард Гелен. С апреля 1942 года он возглавлял 12-й отдел — «Иностранные армии Востока» вермахта — и занимался оперативной разведкой на советско-германском фронте.

Весной 1945 года для Гелена стал очевиден крах фашизма. В то время когда в Берлине фанатики-нацисты умирали за фюрера, он искал пути, как сохранить себе жизнь и обеспечить не только благополучное, но и безбедное будущее. Пользуясь неразберихой в верхах, Гелен вместе с семьей и небольшой группой преданных ему подчиненных, прихватив документы секретного архива 12-го отдела, скрылся в Баварии. 22 мая 1945 года, когда над головой рассеялись грозовые тучи — русские армии остановились на Эльбе, он сдался американцам. Явился к ним не с пустыми руками, а с самым востребованным «товаром» — картотекой на агентуру, завербованную в СССР и в странах Восточной Европы. Затеяв торг, Гелен сделал предложение, от которого американцы не смогли отказаться. Он предложил сформировать из бывших разведчиков-нацистов «службу противодействия агрессивным устремлениям СССР в Европе» и, опираясь на агентурную сеть, созданную 12-м отделом, «вести подрывную работу против «советского блока».

В Лэнгли готовились к новой — холодной войне с СССР, и потому предложение Гелена и его архив восприняли как щедрый подарок судьбы. Стервятники тайных операций быстро сговорились. Американская разведка в лице Гелена и бывших его подчиненных получила еще один важный инструмент для борьбы с советскими спецслужбами. Сам Гелен и его «псы тайной войны», выговорив для себя индульгенцию от преследования Нюрнбергского трибунала, развернули активную разведывательно-подрывную деятельность против СССР и его союзников. Плацдармом для нее стали территории ГДР и Польши.

С каждым днем она приобретала все больший размах и несла все большую угрозу для безопасности советских войск. В отличие от американских спецслужб, решавших проблемы количеством долларов, Гелен и его подчиненные действовали более изобретательно и более изощренно. Они хорошо знали: деньги рано или поздно заканчиваются, страх со временем проходит, а вот любовь к фатерлянду живет в немце вечно, и на этом вербовали ценную агентуру. Вдвойне опасными Гелена и его «шпионскую рать» делало то, что они обладали важным козырем, которым не располагали ни американские, ни британские спецслужбы. Бывшие «псы тайной войны» — асы шпионажа, диверсии и тайных операций из фашистских спецслужб — знали, как никто другой, силу и слабость преемника грозной контрразведки Смерш — управления особых отделов МВД ГСОВ — и на этой основе выстраивали глубоко законспирированную агентурную сеть.

Последние разоблачения агентов из «Организации Гелена», действовавших в частях Советской армии, как полагал Цинев, являлись лишь видимой частью шпионского айсберга. О том, насколько густая шпионская паутина была сплетена иностранными разведками, ему приходилось только догадываться. Ее нити — здесь у него не возникало сомнений — держали в своих руках опытные резиденты. Они пока оставались недосягаемыми для управления. И тут свое веское слово сказал «господин Великий Случай».

Наступил очередной рабочий день. После завтрака по установившейся привычке Устинов направился к газетному киоску. Несмотря на ранний час, начало девятого, хозяин — Гюнтер Шнайдер — находился на месте. Разложив на прилавке газеты, журналы, почтовые марки и канцелярию, он занялся приготовлением кофе. Аромат, витавший в воздухе, не оставлял сомнений: кофе был настоящий, а не эрзац.

«Может, мой», — Устинов вспомнил о своем подарке Шнайдеру. На прошлой неделе он вручил ему баночку настоящего бразильского кофе. Сделал это не только из сочувствия к многодетному отцу и инвалиду, а с дальним прицелом. Бывший фельдфебель во время войны служил в штабе армейского корпуса, отвечал за сохранность секретных документов и знал многих бывших сослуживцев, обосновавшихся в Западном Берлине и ФРГ. Среди них могли находиться и те, кто скрывался от справедливого возмездия: военные преступники, бывшие сотрудники абвера и Главного управления имперской безопасности Германии. Для них, перешедших в услужение к спецслужбам США и Великобритании, газетный киоск, находившийся в Восточном Берлине, да еще на бойком месте, мог стать идеальной «почтовой точкой» для связи с агентами.

Руководствуясь проверенным правилом: «лишних контактов, тем более в чужой стране, не бывает», Устинов, поздоровавшись, начал разговор с дежурных фраз.

— Как дела, Гюнтер? Как здоровье Изольды?

— Спасибо, лучше, герр подполковник, — потерянно ответил Шнайдер.

Выглядел он неважно, ростом стал как будто меньше, на осунувшемся лице проступила щетина, а обычно аккуратно уложенные волосы растрепались.

— Похоже, сегодня у вас не лучший день, Гюнтер. Вы плохо выглядите, — посочувствовал Устинов и поинтересовался: — Что-то случилось?

Гримаса исказила лицо Шнайдера, губы задрожали, и с них сорвалось:

— Будь он проклят! Мерзавец!

Устинов насторожился. Обычно выдержанный и корректный Гюнтер сейчас не походил сам на себя. Причина такого поведения вряд ли имела бытовой характер. До последнего времени семья Шнайдеров не испытывала больших трудностей, более того, старший сын — Альфред — успешно развивал бизнес, а жена — Изольда — пошла на поправку. Но что-то подсказывало Устинову: нервный срыв Гюнтера, видимо, связан с прошлым бывшего фельдфебеля.

— Так что случилось, Гюнтер? — вернулся к своему вопросу Устинов.