В третьих ящиках — церковная утварь: дарохранительница, лампады, кресты, серебряные семисвечники и блюда. Особо привлекал внимание запрестольный крест, покрытый серебром и украшенный жемчугами. Добра этого хватило бы на украшение большой церкви. И мне, как человеку верующему, не могла не прийти в голову мысль — что все эти святыни делают на корабле? По какому праву архиепископ вывозил сие сокровище с собой в Европу, из какого храма?

Я всегда был набожным. До того, как начал ходить по морю, и после того тоже, да не так. Флинт, не веривший ни в Бога, ни в чёрта, одним своим существованием доказывал, что справедливости нет на свете, кроме справедливости сильного. В его понимании это означало: если у тебя власть, то ты и есть бог. Я ждал первое время, что вот‑вот разверзнутся небеса, шандарахнет молния, и грешник полетит прямиком в тартарары. Но ничего такого не происходило, капитан продолжал отправлять на тот свет праведников, выполняя работу Жнеца. Может, потому его терпела… нет, не земля, вода. Мы ж по волнам ходим. А земля так, временно. На земле слишком много народу, чтоб спокойно себя чувствовать.

Да, наш капитан был особенным, я до сих пор горжусь, что ходил под его флагом.

Так вот, мы добрались до сундуков. На каждом — печать и два хороших замка. Окованы железом так, что дерева почти и видно‑то не было. Только тот, кто с головой не дружит, будет покупать такие сундуки для барахла.

Я не ошибся. С трудом сломав замки (понадобились лом и молот), мы подняли первую тяжёлую крышку.

Я обомлел. Замер. Шею вытянул и глаза протёр, чтоб проверить, не мерещится ли. Уж слишком невероятное зрелище то было.

В сундуке лежало золото. До самого верха золотые слитки и монеты, цепочки и другие украшения. Целое состояние! Я провёл рукой по переливающейся блестящей поверхности. Послышался благословенный звон.

Таких сундуков было четыре. Целое богатство. Королевская удача. Я лишь сожалел, что делить придётся на всех, хотя добыли это мы вчетвером.

Но уж такова справедливость братства, с этим ничего не поделаешь. Всё для всех. Приходилось мириться.

Дошло дело и до бочонков. Два пузатых анкерка ютились на последнем сундуке. Я всё гадал — что может в них храниться? Может, дорогое вино? Но какое вино в Индии? Там и слова то такого не знали, пока португальцы не припёрлись со своей «цивилизацией». Может, масло? Так мала то посуда, для масла. И вообще, место ему в трюме, а не в тайнике.

Я горел нетерпением. Но тут надо было быть поосторожней — чипа не бало, а выбив донышко, мы рисковали разлить или рассыпать содержимое. Может, там золотой песок? Сгребай потом, выковыривай со щелей… Джон поднял анкерок, как арбуз, поднёс к уху и встряхнул.

— Не булькает. Значит, не ром! — Сказал он и засмеялся, словно это заявление должно было кого разочаровать.

— Джон, открывай, не тяни… — Гарри едва умещался в трюме, скорчившись в три погибели.

В конце концов, справились и с этим. Просто подставили ведро, и выбили дно. Ежели что посыплется — не пропадёт.

В бочонках были прозрачные камни, похожие на битое стекло. В свете фонаря они ослепительно засверкали, словно чистый ледник на горной вершине в яркий, солнечный день. Все замерли, не веря в своё счастье.

Бриллианты! Рога мне на темечко, то были гранёные алмазы!

Мы словно попали в историю «Тысячи и одной ночи», в волшебную пещеру Сезам, полную сокровищ. И всё это было наше! Такой добычи на морях не случалось со времён Моргана. А если посчитать, что Морган богатство захватил на суше, то и того дольше. Разве что Дрейк мог похвастать подобной удачей.

Я попал в рай и предпочёл бы умереть на месте, нежели расстаться с таким сокровищем.

Флинт прибыл на борт с вернувшимися на погрузку шлюпками. Верный Дарби тотчас уселся на бочку с пером и тетрадью, и занялся составлением списка добычи. Всё честь по чести. Пока мы горбатились под весом сокровищ, он работал лёгким пёрышком. Вот правду говорят, ученье — покровитель лени!

В основной трюм мы заглянули лишь мельком, когда запирали пленников. Но и беглого осмотра хватило, чтоб определить, что он под завязку загружен шелками, пряностями, бивнями и ценным деревом. Ещё одно состояние.

Потерявшие спесь богачи приуныли в трюме, а бывший правитель Гоа вообще тихо рыдал, утирая слёзы батистовым платочком. Кровь из разбитого носа мешалась с соплями, но по крайней мере, он больше не голосил на весь трюм.

Под прикрытием корпуса «Ла Вьерж дю Капа», невидимые с берега и, к тому‑же, скрытые завесой дождя и наступившей темнотой, мы поспешили переправить сокровища на «Морж». Две полных шлюпки, одну из которых мы одолжили на галеоне, едва не черпали воду. А мы забрали лишь бриллианты и малую часть золота! Вторую ходку мы полностью загрузили золотом, для удобства ссыпанным в мешки.

За этим занятием нас и застукал Ла Буше.

Пока мы занимались перегрузкой, в порт вошла «Победа». Француз, поначалу направившийся в ялике к «Моржу», поспешил следом за Флинтом на палубу каракки, чтобы самому оценить стоимость добычи.

Уже совсем стемнело, когда в третий раз мы поднялись на борт. Тут то и произошёл спор между Ла Буше и Флинтом.

Продолжение рассказа Бена Ганна

Наш капитан был уверен, и не без оснований, что француз не имеет права на часть добычи. По договору, равные доли мы имели лишь с трофеев, захваченных совместно. Мне хотелось кричать «Ура капитану», так по душе пришлось его решение. Уверен, все парни с нашей команды с ним согласятся.

Француз же уверял, что данный пункт не фиксировался, и добыча делится вся, независимо от того, каким образом была добыта. Вот уж жадный до чужого добра негодяй!

Ля Буше кричал, доказывал и возмущался. Флинт пыхтел трубкой, потягивал вино и молчал. Когда француз выдохся, капитан вдруг взмахнул бутылью и огрел его по голове. Горлопан сразу же угомонился и прилёг на палубу.

— Ненавижу Лягушек. Квакают много. — Сказал наш капитан.

Вот так раз! Тут уже пахло серьезным разбором. Пора чистить мушкеты…

Мы вышли из каюты. Ребята как ни в чём не бывало продолжали выносить мешки и спускать в шлюпку.

Люди Ля Буша, ожидавшие своего капитана под навесом на шкафуте, заволновались. Видно, стали подозревать, что их капитан не просто так пропал из виду. Их было четверо, нас восемь. Но Джон успокоил их.

— Джентльмены, с вашим капитаном всё в порядке. Весь товар из трюмов передаётся в собственность команды «Победы», можете приступать к перегрузке. Позже, после реализации товаров, прибыль мы разделим по чести.

Ага, кабы не так. Будто я не знаю Флинта. Французам повезёт, если их самих не разделают, как кроличьи тушки.

Погода ухудшалась. Море заволновалось, волны поднимались до второго бархоута. Шлюпки подвергались опасности быть разбитыми о борт корабля. Следовало спешить с погрузкой. Вдалеке сверкнула молния, пророкотал гром, предвещая грозу. В такое время кораблям лучше держаться на всех якорях в закрытой бухте. Либо наоборот, выходить в открытое море. Нет для моряка опасности страшнее, чем близость скал в большую бурю.