детьми готовится к уходу. Она стоит в дверях, собрав малышей вокруг.

– Нужно, чтобы вы все взялись за руки, – говорит Ава. – И не отпускали друг друга, несмотря ни на что. Это очень важно – держаться вместе. – Она смотрит на меня. – Лирия… Лиам все еще в больнице.

– Черт побери!

Как я могла забыть о нем? Конн начинает плакать.

– Все в порядке, милый. Все хорошо, – бормочет Ава.

Закутанную в одеяло Эллу она крепко прижимает к груди. Та помалкивает. Но, конечно, сестра не сумеет вместе с детьми дойти до центра лагеря и вернуться.

– Я схожу за Лиамом, – говорю я. – А вы ступайте в джунгли. Встретимся там.

– В джунгли? – переспрашивает Ава. – Ты никогда не найдешь нас там. Восточная сторожевая башня…

– Там грузовики, – перебиваю я. – А на севере вроде бы тихо.

– Тогда встретимся на севере. А потом вместе пойдем к рыбацким лодкам. Можно будет поплыть вниз по реке.

Пластиковый дом трясется от далекого взрыва.

– А как же папа?! – восклицает Ава.

Он восседает в кресле, бесстрастно глядя на нас.

Я коротко качаю головой.

– Давай понесем его, – предлагает сестра.

Но мы обе знаем, что это невозможно. С ним и детьми мы не пройдем и двадцати метров. Я смотрю на перепуганных малышей, потом на сестру.

– Милые, – глухо говорю я, – поцелуйте дедушку на удачу.

Ава все поняла. Ее спокойствие дает трещину. Сквозь слезы я вижу испуганную малышку, плакавшую в постели после смерти нашей мамы. Ту, которой мне приходилось петь колыбельные, даже когда она подросла.

– Я не хочу оставлять дедушку! – плачет Конн.

– Я его привезу, – обещаю я. – Вам просто нужно идти вперед. А теперь поцелуйте его.

Поверив мне, дети поспешно целуют деда в щеку. Его глаза наполняются слезами, взгляд мечется от одного к другому. Сестра наклоняется и целует отца в лоб. Она замирает так, дрожа, потом отступает. Конн вцепляется в него и не отходит, пока Ава не отдирает его насильно и не подталкивает к двери.

– Северная сторожевая башня, – напоминает мне она. – Поторопись.

– Хорошо.

– Лирия…

– Что?

– Приведи мне моего мальчика.

Мы держим друг друга за руки. Жизнь, в которой было полно свадебных нарядов, дней рождения и любви, свелась сейчас к единственной секунде страха. Потом наши руки разъединяются, дверь затворяется и Аву поглощает кошмарная ночь. Сквозь трещину в пластике я смотрю, как она бежит в темноту, прижимая к груди Эллу и волоча за собой мальчишек. Я остаюсь с отцом, прислушиваясь к миру за тонкими стенами. В глубине души мне кажется, что, если мы останемся здесь, буря нас минует. Пластик каким-то образом защитит нас от винтовок и клинков «Алой руки». Я хочу сказать папе, что все будет хорошо. Что мы скоро увидимся с нашей семьей. Он смотрит на меня, сосредоточенный, как давным-давно уже не бывало. Должно быть, понимает, что видит свою дочь в последний раз. Я приседаю, чтобы смотреть ему прямо в глаза, и прижимаю ладони к его щекам. Папа… Он укрывал меня по ночам. Усаживал к себе на колени во время праздника вручения лавров и рассказывал истории о славе горняков, о рудничных гадюках и боях. Он был огромным, как само небо. Но теперь передо мной сломленный человек, способный лишь бессильно наблюдать, как мир пожирает его детей.

– Увидимся в Долине, – шепчу я, прижавшись лбом к его лбу. – Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.

Потом я отстраняюсь от него. Три шага – и я за порогом.

Оставить его – все равно что оторвать от себя кусок тела. Слезы жгут мои глаза, но меня переполняет холодная решимость. Я должна добраться до Лиама. Моя сестра уже ушла отсюда. Лагерь охвачен безумием. Люди клана Гамма бегут из своих домов. В отдалении что-то горит. По черному небу с воем проносятся два корабля. Слышен грохот автоматов, и время от времени воздух вспарывают взвизги энергетического оружия. Крики отовсюду; гомон стоит вокруг. Я мчусь между домами, пробираясь через поселок Гаммы к центральному лазарету. С разбегу сталкиваюсь с каким-то мужчиной и лечу в грязь, получив кулаком в лицо. Сам он едва замечает это столкновение – отступает на миг, прижимая к себе ребенка, и мчится дальше. Я знаю его. Это Элроу. Много лет назад он был одним из советников отца. Элроу даже не взглянул на меня, когда я упала.

С трудом встав на ноги, я отыскиваю лазарет. Он заперт. Белое пластиковое сооружение с островерхой крышей заляпано грязью. Жду под дождем – ну прямо девушка в белом платье из песни. Колочу по двери:

– Впустите меня! Это Лирия! Откройте!

Я успеваю дважды пнуть дверь, прежде чем ее отпирают изнутри. Трое мужчин и женщина в желтой форме медиков стоят на пороге. В руках у них тяжелые медицинские инструменты – явно для того, чтобы пробить мой череп. Я поднимаю руки.

– Лирия! – восклицает Дженис, главный врач больницы, желтая. – Пропустите ее!

– Дженис, где Лиам?

– В дальней палате.

Дженис ведет меня мимо рядов коек с перепуганными детьми и немощными пациентами. Наконец мы добираемся до моего слепого племянника. Он сидит на кровати, обхватив коленки руками, и прислушивается к творящемуся снаружи ужасу.

– Что случилось? – спрашивает Дженис.

– «Алая рука», – поясняю я. – Десантные корабли и грузовики.

– Они здесь? – Дженис не в силах поверить мне. – Но республика…

– К черту республику, – говорю я. – Надо бежать. Лиам…

Я обнимаю малыша. Он такой хрупкий, словно сделан из стекла. Волосы у него буйные и рыжие, как у меня, но подстрижены короче. Он нерешителен, как юноша, приглашающий девушку на танец в день вручения лавров. Я целую его в макушку и надеваю на него принесенный с собой голубой комбинезон. Натягиваю Лиаму на голову капюшон поглубже, так что наружу выглядывает лишь бледное личико. – Все хорошо. Все хорошо. Я нашла тебя.

– Где мама? – спрашивает он тоненьким голоском.

– Ждет нас. А сейчас ты должен пойти со мной.

– С ней все в порядке? – волнуется Лиам.

– Слушай, ты должен был храбрым. Сможешь? Сумеешь быть храбрым, как Гоблин, когда он пошел следом за Жнецом в «Утробу дракона»? Сделаешь это для меня?

– Да, – говорит он, кивая. – Я смогу.

Я поднимаю его с кровати и веду к двери. Дженис преграждает мне путь.

– Здесь будет безопаснее, – говорит она. – Должны же они понимать, что это больница.

Я ошеломленно смотрю на нее:

– Ты что, головой ушиблась? Собирай всех – и уходите!

– Лирия…

Не стоит задерживаться, чтобы убедить ее. Проталкиваюсь мимо, выскакиваю из лазарета и мчусь прочь, прижимая племянника к груди.