Было очень жарко, отдельные члены делегации обмахивались веерами и отдувались и казались удрученными собственной инициативой. Свернулись они меньше чем за час, но Томми за этот час в пепел сгорел со стыда.

На следующий день католические матери перенесли поле боевых действий на страницу местной газеты.

Томми читал статью о том, что презервативы вызывают бесконтрольное желание по-животному сношаться, а дети слишком хрупки, чтобы устоять перед соблазнами плоти, а посему автомат с презервативами в данном конкретном случае является проводником в ад.

Разве мы можем просто промолчать, когда нашим детям с малых лет навязывают сексуальную распущенность, вопрошали матери.

Разве мы можем остаться в стороне и позволить им пойти по пути беспорядочных половых связей, обесценивания крепких семейных уз и разврата?

Томми автоматически поправил последний тезис: пойти по пути беспорядочных половых связей, разврата и обесценивания семейных уз.

В формулировке католических матерей получалось, что автомат поможет детям обесценить разврат.

Среди подписей под статьей была и подпись миссис Митфорд.

Последствия не замедлили проявиться. Аарон Харрис всерьез посоветовал Томми покинуть класс во время просмотра фильма о делении клетки.

— Мистер Гиберт, — с невинным видом обратился он к преподавателю. — Простите, но среди нас есть добрые христиане, которым этот фильм может нанести серьезную моральную травму.

Мистер Гиберт непонимающе уставился на Харриса.

— Томми Митфорд и Дилан Аллен, — пояснил Аарон. — Им до двадцати одного не положено знать, что птички и пчелки делают ж-ж-ж-жж… и чирик-чик-чик.

Мистер Гиберт быстро навел порядок и тишину в классе, но до конца урока просидел с неопределенной улыбкой на губах.

Томми и Дилану, чья мать тоже подписала возмущенное воззвание, пришлось несладко.

Томми застал однажды сцену: полыхавший от стыда и смущения Дилан, стоящий возле писсуара и безуспешно пытавшийся застегнуть ширинку, а над ним — Берт Моран, приговаривающий:

— Правильно, правильно… убери свой краник, Дилан, это, знаешь ли, такая развратная штука, вдруг тебе захочется помять его или вздрочнуть пару раз? Господь бог никогда тебе этого не простит.

Увиденное долго мучило Томми, и он больше не совался в туалет, а терпел до дома.

— Твоя мать связывает тебе на ночь руки и заставляет спать в пижамке, Томми?

— Митфорд, из-за таких, как твоя мамаша, люди до сих пор болеют СПИДом.

— Митфорд на исповеди: «Простите, святой отец, вчера я видел на улице спелую красотку, и мой член встал, как мне спасти мою душу?!»

— Если Митфорду захочется потрахаться до двадцати одного, мамаша его распнет!

Карла утешила:

— Никто из них до сих пор так и не подошел к автомату. Они сами ничего не смыслят в сексе, а ты — козел отпущения для их смущения.

Иногда она очень хорошо подмечала детали.

Томми понаблюдал. Вокруг автомата с презервативами существовала зона отчуждения. Мимо него проходили, ускоряя шаг. Его подчеркнуто не замечали.

И Томми стало немного легче.

А потом случился скандал с воровством из шкафчиков, и про Томми на время забыли. Автомат продержался неприкосновенным целый год. Может быть, кто-то и подходил к нему, но делалось это тайно и, скорее всего, из интереса.

Католические матери тоже утихли, хотя и внесли автомат в список излюбленных тем, по которым судили о близости апокалипсиса.

Зимой Элис Мёрфи отказалась ходить в школу, и поползли слухи. Слухи эти множились и обрастали подробностями: Элис с матерью видели в больничном отделении женской консультации, Элис стала неимоверно толстой. Элис изнасиловали отморозки возле бара, в кровать к Элис залезал ее папаша, Элис снималась в порно. Элис и ее семья навсегда уезжают из города.

Как только семья Мёрфи уехала, ситуацию прояснила миссис Макгейл. На вечернем чаепитии в окружении членов дамского клуба, она, изрядно приправив чай коньяком, возмущенно сообщила: маленькая шлюшка Элис совратила ее сына, а ее родители обнаглели до такой степени, что заявились к миссис Макгейл домой и пытались обвинить в случившемся Кирка.

— Вы же понимаете, девочки, — говорила она, — что если бы ей не хотелось раздвинуть перед Кирком ноги, она бы этого не сделала. У нее были планы… очень нехорошие планы на счет Кирка.

Дамы немедленно согласились и поделились своими историями, в которых они всегда твердо говорили «нет», если не собирались залететь и пристроиться к какой-нибудь богатой семейке.

— Получается, вы говорили «да» только для того, чтобы залететь и пристроиться? — уточнила миссис Нобл, тогда еще считавшаяся приличной женщиной.

После этого вечера она больше никогда не появлялась на воскресных чаепитиях.

— Просто она осознала, — любила говорить миссис Макгейл, — что у нас нет ничего общего. Посудомойке стало скучно на наших собраниях, вот и все. Ее никто не выгонял, она сама ушла.

Ей верили на слово и обычно многозначительно добавляли:

— Вы же понимаете, что дело не только в этом… Ее Карла тоже… вы понимаете, о чем я.

Все понимали: миссис Нобл вернулась домой, не доучившись в колледже, уже беременная, и никто не знал, как зовут отца Карлы.

— Впрочем, она довольно милая, хоть и неразвитая женщина.

— Очень милая.

— И для своих лет неплохо выглядит.

— Я однажды видела на ней симпатичную кофточку. Возможно, дорогая вещица.

Томми покривил душой, обвинив Кирка Макгейла в лени. Он понимал, почему Кирк не взял презервативы из автомата. Просто над автоматом еще витал дух разврата и распущенности, установленный демонстрацией католических матерей.

Преодолеть страх перед автоматом было сложно.

И все-таки спустя полгода после отъезда Элис Мёрфи приехала машина обслуживания, и бойкий парень в фирменной кепке заполнил пустующее брюхо автомата новыми блестящими лентами. На примере Элис многие сообразили, чем грозит этот страх, и невидимо, молча обзаводились упаковками с резинками. Некоторые из очкариков и бедолаг с прыщами и брекетами — просто про запас. На тот случай, если небо упадет на землю, и какая-нибудь девочка возжелает провести вместе с ними незабываемый вечер в парковых зарослях.

Кирку Макгейлу было проще — он уже тогда играл в футбольной команде и был симпатичным. Скорее небо упало бы на землю, чем Кирк остался девственником до выпускного.

У неба и земли довольно-таки предсказуемые планы, когда дело касается старших классов.

Католические матери снова устроили показательнее выступление на страницах газеты, убедительно доказав, что их пророчества исполнились, и автомат с презервативами поселил разврат в стенах школы, подтверждением чему служит история «одной девочки».