– Уильям Уотт попросил нас пойти и рассказать полиции о том, что случилось.

Грив обращается к присяжным, но обнаруживает, что все они смотрят на Скаута.

– Мистер Уотт вступил с вами в переговоры и отвез вас в полицию, чтобы вы рассказали эту историю?

– Угу.

Грив поднимает руку, всячески пытаясь привлечь к себе взгляды присяжных, заставить их прекратить слушать откровенную ложь.

– Но почему вы сделали то, о чем он вас попросил, мистер О’Нил?

Ни один из присяжных все еще не смотрит на Грива. Все они наблюдают за Скаутом – и все ухмыляются.

– Ну, – серьезно говорит тот, – ведь это был правильный поступок, так?

Все в зале знают, что Скаут О’Нил не из тех, кто неизменно совершает правильные поступки. Словно уловив сомнения людей, он ухмыляется и умоляюще воздевает руки к галерее для публики:

– Но разве не так? Разве это не правильный поступок?

Потом разражается глубоким рокочущим хохотом, и все в зале суда тоже смеются.

Грив признает, что О’Нил правит залом и что он его не контролирует. Существует явная опасность, что Скаут разразится песней, поэтому Грив говорит:

– Мистер О’Нил, вы можете сойти вниз.

Суд наблюдает, как Скаут идет вниз по ступенькам, и сожалеет, что он уходит.

Когда Мануэля арестовали, он детально описал полиции, как купил «Уэбли»: он получил его от незнакомца в «Меркат баре» на Глазго-кросс, заплатил пятерку и тут же ушел.

Уже обеденное время, и суд не начинает отслеживать происхождение «Беретты».

Мануэля отводят в камеру, где его ожидает обед. Хлеб с сыром дают всем заключенным, находящимся под судом. Мануэль предпочитает заплатить и получает салат с лососем, который суд поставляет королевским адвокатам.

Место рождений, смертей и браков, Таунхед – самая высокая точка старого города. Через дорогу маячит Королевский лазарет, черный, как дьявол, высотой в десять этажей. За ним – приземистый средневековый собор, а дальше – остроконечные высокие холмы Некрополиса[48].

«Кот бар» находится в остром углу Таунхеда. Это грязное место. Из-за неудачно сложившейся аэродинамики мусор, пыль и пепел заметает вверх по холму, за углы, через улицы, и прибивает все это к боковой стене. На грязи нацарапаны девизы банд. Это – территория банды Коди[49], поэтому нацарапаны в основном их изречения.

Ранним утром улицы припорошены мелким инеем, который тает под ногами, оставляя на тротуаре черные потеки. Жар города, оставшийся в земле, бросает вызов времени года.

Уотт и Мануэль припарковываются и выходят из машины. Они идут, огибая здание, обмениваясь возбужденными взглядами. Глаза их широко раскрыты, они снова и снова кивают друг другу, преувеличивая свои сексуальные обязательства на грани пантомимы. Питер Мануэль – импотент. Он может эякулировать, если женщина достаточно испугана, но не может иметь нормальных отношений. Когда полиция исследует его одежду, выясняется, что на всех его трусах внутри пятна от эякуляций. Так было со времен его пребывания в Холлесли Бэй Борстал. Брендан Бехэн был в Холлесли Бэй примерно в то же самое время. Он рассказал, что заключенные занимались таким сексом, что самый подлый негодяй в Ирландии мог родиться, жить и умереть, никогда даже не заподозрив ни о чем подобном. Мануэля послали туда, когда ему было двенадцать.

Уильяму Уотту не нравятся секс-шоу и стриптизы, сам он туда не пошел бы. Но они – пленники этого договора мачо, и им обоим не остается ничего другого, кроме как выражать возрастающий напряженный интерес. И все-таки им весьма нравится задумка побывать в комнате, где все сосредоточено в основном на их удовлетворении. Они подозревают, как и многие другие люди, что есть какие-то сексуальные практики, о которых они еще не знают, нечто новое, что возбудит их интерес.

Подвал находится на задах дома, рядом с мусорными ящиками, за высокой стеной. Раньше тут был подвал для хранения угля, поэтому ведущие вниз ступеньки узкие и ровные, врезанные в землю двора. Когда человек стоит на нижней ступеньке, кажется, что он погрузился в землю до пояса.

Мануэль и Уотт осторожно спускаются вниз. Здесь едва хватает места, чтобы поставить ноги им обоим. Уильям стучит в стальную дверь.

Заслонка смотровой щели скользит в сторону, и человек с припухшими глазами критически осматривает их. Они пытаются разглядеть что-нибудь позади него, но лицо заслоняет все.

– Подождите, – говорит он и закрывает заслонку.

Они ждут, их раздражение смягчается сексуальным интересом.

Заслонка открывается снова, и вышибала рассматривает их так, будто что-то ищет. Уотт протягивает пятифунтовую банкноту и мило улыбается.

– Мы не копы! – говорит Мануэль, но заслонка со скрипом закрывается.

Им остается только ждать.

– Ты дал мне фунт? – спрашивает Мануэль с ухмылкой.

– Мы уже пели эту песню, шеф, – говорит Уотт, но тоже улыбается.

За стеной на улице рокочет огромная машина, колеса хрустят по булыжникам. Двигатель выключается. Хлопает дверь. Лестничный колодец слишком узок, чтобы они могли повернуться. Они слышат, как топают чьи-то ноги, направляясь к ним.

– Вот как, мальчики?

Неуклюже извернувшись, они обнаруживают, что сверху на них смотрят Скаут и Шифти Томсон.

На разбитом носу Скаута – лейкопластырь, и он сменил куртку. Глаза его заплывшие и багровые, на губах полуулыбка.

– Утречко доброе, приятели. Пора двигать.

Уотт и Мануэль в ловушке. Оба они знают, что игра закончена.

Шифти и Скаут сопровождают их в машину, двухцветную «Алвис Грей Леди», черную с темно-красным. Капот у нее длиннее салона, колпаки на колесах толстые, круглые, хромированная отделка идеально отполирована.

Уотт слишком пьян, чтобы красноречиво изложить свои доводы, но считает, что ему не следует быть здесь. Им нужен Мануэль, а не он. Проблема не в нем.

Они садятся на заднее сиденье машины, Скаут – между ними.

Прежде чем они отъезжают, О’Нил предупреждает с ухмылкой:

– Если кто-нибудь попытается выкинуть что-нибудь забавное – его вырубят на фиг. Ясно?

Мануэль и Уотт соглашаются, что Скаут выразился предельно ясно. Шифти выруливает на дорогу, и Уотт думает: «Мне нужно выпить…» Он не пьет. За эту ночь он выпил так много, что у него небольшие провалы в памяти. Внезапно он мысленно оказывается в странных ситуациях: слушает на кухне Джона, идет по лестничной площадке, заказывает выпивку в «Глениффере», включает пятую передачу. Что ему точно не нужно – так это пить еще.