Лукреция продолжала смотреть на него с легким недоумением. Даже чуть игриво. Марко не мог не отметить, что она явно собралась после вчерашнего раздрая. Или хорошо делала вид.

— Сколько мы друг друга знаем? — с интересом спросила Лукреция. Она даже чуть нахмурилась, словно пыталась то ли вспомнить, то ли посчитать.

— Помню твой первый день рождения, — уверенно ответил Марко.

— Неужели? — с наигранным недоверием спросила Лукреция.

— Правда. Ты спала и плакала. Плакала и спала. И так весь вечер, — усмехнулся Марко и невольно удивился, что это действительно так. Все-таки порой действительно странно осознавать, как долго ваши жизни связаны. Особенно, когда ты к этому привык и особо над этим не задумываешься.

— Смотрю на тебя и понимаю, что впервые вижу в таком непотребном виде, — дразняще произнесла Лукреция.

Марко усмехнулся, быстро глянул на майку, местами помятые брюки. Наверняка и волосы лежали так себе.

— Мы же даже на пляже никогда с тобой не были, — серьезнее произнесла Лукреция. — Всегда вижу тебя в костюмах или в джинсах с футболками…

— Когда все успокоится, то можем съездить на пляж, — предложил Марко. — Например, на Сицилию. Думаю, что после всего этого нам понадобится отдых.

Произнеся это, он ожидал увидеть немного энтузиазма, но Лукреция вдруг резко погрустнела. Даже напряглась. Наверняка подумала о Нико.

— Лукреция, — серьезнее произнес Марко и, взяв ее за руку, притянул к себе ближе.

Она не сопротивлялась и села к нему на колени, доверчиво заглянув в глаза. Марко не был против, но, почувствовав жар ее тела, прикосновение к майке, снова приказал себе успокоиться.

Лукреция теребила хлопковую лямку майки, и Марко вспомнил, как она проделывала нечто подобное с пуговицей на его пиджаке. Нервы. Страх. Переживания за Нико. Только мысли об этом удерживали его от того, чтобы не повалить сейчас в постель. Здравое рассуждение, что даже если секс выйдет хорошим, неприятный осадок накроет позже.

— Сегодня мы все узнаем. Дарио приедет через пару часов. Как раз сможете съездить в больницу и все узнать, — увереннее продолжил Марко, надеясь заразить этой уверенностью и Лукрецию.

Невольно его ладонь легла на ее обнаженное колено, сжала его, погладила. Взгляд опустился на неправильно застегнутую рубашку. Если он не может взять, то может позволить себе хотя бы смотреть. Это явно будет не самое страшное его прегрешение в жизни.

Лукреция принимала душ, Марко снова варил кофе, слушая краем уха утренние новости. Ведущий с жаром говорил о расправе над журналистом и размышлял, что могло послужить причиной такой жестокости: личное, профессиональное?

Вдруг внимание привлекли и шаги. Лукреция вышла из душа в махровом светлом халате, без интереса глянула на репортаж и направилась к плите, у которой стоял Марко. В ее движениях появилось что-то умиротворенное-ленивое, а сама она вдруг показалась такой нежной и домашней, что захотелось прижать ее к себе как можно ближе, крепче и не отпускать.

— Какой приятный аромат, — игриво произнесла Лукреция, чуть наклонившись к гейзерке.

Марко посмотрел на нее, потом снова в телевизор, где говорили уже о предстоящих выборах. Из-за чего он снова подумал о Сандре и Витторио.

Словно две стороны его жизни пересеклись в одном месте, и каждая напоминала о своей важности.

Но сейчас нужно было сосредоточиться на деле. На последних шагах, чтобы стать в этой гонке победителем. С приездом Дарио Марко сразу переключился. Словно свежая футболка и пиджак из машины снова вернули ему более боевой настрой.

— Как узнаешь, что с Нико, — бегло глянув на Лукрецию в автомобиле в ожидании Дарио, приказывал Марко, — напиши мне. Если все нормально, то поезжайте на место. Если не очень, то либо пусть будет с матерью и Элоисой, либо вези ко мне. Не оставляй без присмотра. Этот ублюдок еще попытается либо связаться с ней, либо что-то отправить через курьера.

Дарио кивнул. Марко вспомнил растоптанные цветы и вдруг подумал, что Дарио выглядел таким же помятым. Наверное, неудивительно, учитывая, какая у него выдалась ночь, и он задумался, не подведет ли его физическое состояние.

— Я все понял, — словно прочитав мысли, уверенно заявил Дарио. — Дам знать. Могу ехать?

Марко похлопал Дарио по плечу и кивнул. Ему в очередной раз подумалось, что он — очень толковый парень. И стало вдвойне жаль, что в скором времени придется с ним попрощаться.

Марко слушал отчеты своих людей из партий, пытаясь прикинуть, какие шансы у Сандры осуществить задуманное. Как лучше с ней поступить. Как далеко и жестко придется зайти. И, к сожалению, для нее все выходило весьма неплохо.

Хотя, сама не ведая того, она могла и укрепить позицию Витторио. Обманутая верная жена, помогающая мужу, желающая сделать город лучше так же хороша как и убитый горем вдовец, который бы хотел в память об умершей супруге сделать ее любимый город лучше, красивее, безопаснее.

Возможно, без Сандры будет даже лучше.

С Витторио будет еще проще.

И пусть план казался привлекательным, Марко все равно решил оставить его на крайний случай, помня, что жена политика все-таки довольно видная фигура. Ее нельзя убирать так же легко, как шестерок и парней с улиц.

Звонок телефона вывел Марко из мыслей. Лукреция. Быстро поняв, что она наверняка получила уже все новости из больницы, Марко принял вызов.

— Привет, — поздоровалась Лукреция. Ее голос звучал достаточно радостно, от чего Марко немного расслабился. Новости явно обещали быть хорошими.

— Привет.

— С Нико все должно быть в порядке. Понадобится долгая реабилитация, физиотерапия, но анализы неплохие. С лечением мы разберемся, — радостно продолжала Лукреция. — Он спал, когда мы приехали, поговорить не удалось, но в обед заедем снова. Сейчас мы с Дарио едем на место приюта.

Марко вдруг поймал себя на мысли, что и забыл, как Лукреция могла щебетать в приподнятом настроении. Воображение быстро нарисовало ее образ: теплую радостную улыбку, горящие глаза. На миг Марко пожалел, что не находился сейчас рядом с ней, не видел все своими глазами, не мог обнять ее, прижать к себе наконец-то из-за чего-то хорошего.

— Рад это слышать, — искренне произнес Марко и не успел спросить, может ли чем-то помочь, как услышал вопрос, заставляющий его довольно улыбнуться:

— Приедешь вечером? Мы пообедаем у дяди Дарио. Я возьму что-нибудь на ужин с собой.

Интонация Лукреции стала теплее. Как будто бы родной. И от этого осознания в нем взыграло самолюбие. Он все-таки добился своего, желания Лукреции быть вместе с ним, видеться, делиться важным.

— Да, — твердо ответил Марко. — Я напишу тебе, когда разберусь здесь. Не знаю, сколько времени это займет. Случилась одна непредвиденная ситуация, с которой бы не хотелось разбираться слишком кардинально.

— Хорошо, — согласилась Лукреция, явно понимая, что ничего уточнять не