Греческий брак предполагает два основополагающих момента, иногда разделенных во времени. Сперва заключение договора, объектом которого является передача права, выдача девушки[67], происходящей из одного «дома», при посредничестве мужчины, имеющего над ней власть, за другого мужчину, ради которого она идет жить в другой «дом». Этот акт производится во время церемонии, называемой ekdosis: «передача», которая требует присутствия свидетелей. Однако ничто не меняется в жизни будущих супругов до реального празднования свадьбы — gamos, содержание которого мы и будем изучать. В юридическом плане речь идет о договоре между мужчинами о дочери одного из них. Первый является ее kyrios (опекуном), чаще всего отцом, и это дает ему право отдать ее другому. Что касается девушки, то в ее присутствии нет никакой необходимости. Совсем другое дело, когда речь идет о повторном браке. Мы уже видели, что Перикл передал Д... Клейнию, спросив ее мнение. Комедии IV века до н. э. донесли до наших дней суть диалога по этому поводу между двумя договаривающимися взрослыми гражданами-мужчинами:

Этот акт, при всей его удивительной простоте, представляет собой передачу власти, которую мужчина имеет над дочерью. Она переходит из-под власти отца под власть своего супруга. Несколько торопливый юрист пишет, что, отдавая дочь, отец наделяет покупателя властью, осуществляемой над ней силой принуждения, каковым является признак супружеской власти. Да. Только через некоторое время... Вспомним thygatres из «Илиады», настолько сильно привязанных к своим отцам, что даже после свадьбы, вдовства и захвата в качестве военной добычи именно к ним они возвращаются и идентифицируются с помощью отцовского имени. От героинь эпопеи до женщин той эпохи читается одна и та же связь — отец-дочь. Возможно, мы не уделили достаточно внимания тому, что записывается в договоре. Эту девушку отец не отдает, он передает ее. Если муж будет плохо с ней обращаться и она пожалуется отцу, тот может забрать ее к себе, воспользовавшись преимущественным правом старого «дома» над новым. Разумеется, если супруга стала матерью, она окончательно (хотя мы видели, насколько была мобильна Д...) остается в новом «доме», и это окончательное поражение отцовской власти.

В классическую эпоху брачное состязание исчезает, Одиссею не пришлось бы больше вышагивать перед имением Икария, чтобы завоевать свою красавицу, и этот факт является не столько признаком повышения престижа института брака, сколько супруги. Будущий муж больше не покупает дочь у отца; девушку передают от отца к зятю, или скорее от «дома» отца «дому», существующему или зарождающемуся, зятя. И, конечно, тот стремится к браку.

Ради хорошего и длительного брака отец дает за дочерью приданое. Хотя он и не осыпает ее «щедрыми дарами», подобно царям эпопей, идея остается неизменной, даже у бедняков: дочь отдают и принимают только с богатствами. Богатства за то, чтобы заставить ее уехать, богатства за то, чтобы ее получить. Конечно, всегда можно взять женщину и спать с ней, можно даже поселить ее в своем доме, можно рожать с ней детей — пример Аспасии... Но это не сделает законным ни брак, ни детей. Нет приданого — нет «официального» брака, таково правило. Как во всех правилах, здесь существуют исключения. Например Сократ. Мы еще будем говорить о его сожительнице Ксантиппе, но у него была и вторая женщина, официальная супруга Мирто, внучка великого стратега Аристида, «приговоренного к воздержанию по причине бедности». Сократ милостиво согласился «принять» ее без приданого. Весьма великодушный жест с его стороны, необычный и достойный упоминания.

Мы видим механизм возведения барьера, выдавливающий бедных дочерей с рынка невест. Но на первый взгляд не совсем понятно, какие последствия это может иметь для мужчин. Дело в том, что соглашение между тем, кто отдает, и тем, кто принимает, является симметричным, и родители дочери также, в свою очередь, выбирают зятя. Потому что, как гласит народная мудрость, «добро идет к добру», и бедняк не мечтает о том, чтобы заполучить в свой пустой «дом» богатую жену и приданое. Подобным воздержанием город угрожал беднякам. А также занимался тем, что основывал фонды для приданого самым малообеспеченным девушкам. Следы этой заботы мы находим в утопических построениях, подобных платоновским «Законам», где гражданское равенство, а также запрет приданого не приведут к тому, что «бедняки, за отсутствием денег, постареют, не женятся и не выдадут замуж дочь». Но он беспокоится о другом смысле приданого, о его роли социального маркера, чувствительного к внутреннему миру «дома», супружеским отношениям. Он боится, что жена не выиграет от превосходства, которое дает ей приданое, превышающее состояние ее мужа: «из-за денег там [в нашем городе будущего] меньше возникает дерзости у женщин и низкого, неблагородного порабощения ими мужчин» («Законы», 774 с).

Отцы могут упорно трудиться, чтобы дать приданое дочерям, а кто возьмет приданое бедняков? А приданое богачей? Это настоящий рынок: с предложением, спросом и подбором соответствующей пары. Результат — социальная эндогамия, уже встречавшаяся выше. Д... полностью отвечает пословице, что замуж выходят в своей среде.

Греки различали два вида богатств: видимые — «дом» в его материальном аспекте, земля и все, что они на ней производят, орудия труда и рабы; и невидимые — деньги, иногда доходы от состояния. Дочь — это скорее деньги, непостоянство; мужчина — скорее земля, стабильность. Кроме того, мужчина является членом политического сообщества, гражданином.

В записях судебных процессов IV века до н. э.[68] (не самых бедных горожан) приданое измеряется от одного до двенадцати[69] талантов. Для большей конкретизации: средняя дневная плата рабочего составляет 1,5-2 драхмы, следовательно, приданое составляет от пятисот до восьми тысяч трудодней (это ежедневная работа больше двадцати лет!). Самое большое известное нам приданое, приданое Гиппареты, составляло 20 талантов, это восемьдесят тысяч трудодней! Но какова его относительная стоимость? Согласно тому же списку, часть состояния отца, используемая как приданое, может варьироваться от 5% до 25% и даже выше. Например, отец, отдающий за дочерью 2 таланта, отдает, таким образом, 14% своего состояния. За одну только дочь. А ведь ему придется давать такое же приданое за ее сестер, следовательно, с двумя (или более) дочерьми проблемы становятся все более серьезными. Перспектива передать в качестве приданого от 15 до 30-45% состояния ужасает отцов. Если дочерей слишком много и всем им дается приданое, «дом» может лишиться невидимой части состояния, и придется продавать часть видимого богатства, чтобы иметь возможность дать всем приличное приданое (сделать это считается долгом чести). А это не может не нанести ущерба мужскому наследству. Стоило бы об этом подумать заблаговременно (весьма заблаговременно) и растить лишь определенное число дочерей. Другое решение — дать приданое только той (тем), кому хочется, а других оставить чахнуть в глубине «дома», потому что Сократов, берущих жен без приданого, мало.