Запад физически вымирает. Отождествлять себя с ним означает отождествлять себя с туберкулезным больным в последней стадии течения болезни. При сохранении существующих демографических и культурных тенденций в перспективе у Запада только гроб, который понесут китайцы, индусы, арабы и латиноамериканцы. Никто не помянет англосаксов и романо-германцев добрым словом. Все западноевропейские философские произведения полетят на свалку, а их место в библиотеках займут избранные сочинения Конфуция и различные издания Корана. Европейцы отказываются от деторождения будучи самой материально обеспеченной общностью на планете. Главная причина этого может быть только одна – духовное помешательство.

Да, можно отвергнуть Бога и сосредоточиться на гешефтах, но что же реально получается в этом случае? Дело в том, что сегодняшний человек, относящийся к белой расе, проедает остатки нравственного капитала наработанного многовековыми усилиями христианства. Вся морально-этическая система современного европейца или же русского, вся она создана христианством. Верующий человек обладает мощной системой морального сдерживания. В бездуховном обществе человек не считает себя связанным какими-то обязательствами по отношению к ближнему, что на практике и продемонстрировали российские западники в 90-е годы ХХ века.

Сейчас прошу у читателя внимания. Человек бездуховный не имеет внутренних моральных ограничителей, и только страх наказания может удержать его от преступления. В бездуховном обществе к каждому гражданину следует ставить по полицейскому, к каждому полицейскому по карателю, а к каждому карателю по начальнику, и вся эта конструкция и называется тоталитарным государством с его лагерями, палочной муштрой и кулачной дисциплиной.

Как совершенно верно утверждал В. Шубарт: «Чем меньше в обществе религии, тем больше требуется государства. Там же, где государство – все, религия должна угаснуть. Тотальное государство – это социальная форма безбожия»[125]. Т.С. Элиот писал: «Если вы не желаете почитать Бога (а Он – ревнивый Бог), вам придется уважительно относиться к Гитлеру или Сталину». В бездуховном обществе Бога заменяет НКВД, и вариантов здесь нет.

Следует напомнить, если кто-то уже забыл, что тоталитарное общество не отличается особой комфортностью. В принципе, нельзя отрицать, что жизнь в концлагере может оказаться весьма сносной, многое зависит от того, по какую сторону колючей проволоки вы находитесь.

Так вот. Возвращаясь к упомянутому выше евразийству, следует отметить, что его главный смысл, по мнению автора, не состоит в утверждении какой-либо геополитической доктрины. Смешно сказать, уже появилось и западное евразийство, и восточное, и еще Господь знает какое. Все не так. Геополитика, экономика и идеология будут являться для данной доктрины вторичными категориями. Евразийство, в первую очередь, это защитная реакция, направленная на отпор западничеству, либерализму, духовной дикости и, в конечном итоге, это просто нежелание заключать конкордат с сатаной. Именно в этом нежелании, т. е. в нежелании идти по пути Реформации, и состоит дело.

Толчком для развития евразийства можно считать книгу князя Н.С. Трубецкого «Европа и человечество», написанную им еще до революции, но изданную в Софии только в 1920 году. Н.С. Трубецкой утверждал на ее страницах, что романо-германский мир пытается истребить все остальные культуры, а его представители полагают себя вправе навязывать собственное мироустройство всему человечеству. Именно против подобных шовинистических взглядов направлена книга С. Хантингтона «Столкновение цивилизаций», в которой он утверждает: «Западная вера в универсальность западной культуры страдает от трех недостатков: она неверна, она аморальна и она опасна»[126].

П.Н. Савицкий в свое время писал Л.Н. Гумилеву: «Особенно много бед произошло здесь от специфически западной – я сказал бы «латинской» – нетерпимости. Протестантизм, в этом отношении, полностью следовал по пути латинства. Один лишь принцип «куйюс региоэйюс религио» («чья власть, того и религия». – К.П.) чего стоит в этом отношении. Вспомним также жесточайшие преследования православия шведами в захваченных ими в XVII в. Карелии и Ижорской земле. Запад, к сожалению, не прошел «монгольской» школы терпимости. Перед лицом всех бед, принесенных людям западной нетерпимостью – в первую очередь нетерпимостью латинской, – сожаление это приходится выразить со всею силой»[127].

А. Шлезингер в свое время остроумно подметил: «В течение девяти столетий после первого крестового похода западная цивилизация занималась многотрудным и опасным делом – проникала в незападные общества, с тем, чтобы изменить их. На протяжении восьми из последних девяти веков эта агрессивная деятельность осуществлялась без всякого теоретического обоснования»[128].

Известно, что евразийцы считали и считают Россию наследницей Монгольской империи. Так, Г.В. Вернадский указывал: «С геополитической точки зрения русское царство базировалось на восстановлении политического единства территории Монгольской империи… По словам князя Трубецкого, Российская империя может быть названа наследием Чингисхана»[129]. Данное утверждение маститого историка не является только лишь некоей фразой, оно опирается на конкретные исторические факты. Не кто иной, как Р. Пайпс, в книге «Россия при старом режиме», отмечал: «Уже во время последнего наступления на Казань и Астрахань Иван называл их своей вотчиной; это утверждение могло значить лишь одно – что он смотрел на себя как на наследника хана Золотой Орды».

Сейчас следует обратить внимание на принципы, согласно которым шло строительство грандиозной Могольской империи. Моголы (не халха-монголы!) действовали иногда со впечатляющей жестокостью, но в их политике существовала вполне отчетливая особенность. Они отличались изрядной веротерпимостью и всегда стремились заручиться поддержкой религиозных организаций, господствующих в том или ином регионе. О Бату, к примеру, Вассаф сообщает, что «хотя он (Бату. – К.П.) был веры христианской, а христианство это противно здравому смыслу, но (у него) не было наклонности и расположения ни к одному из религиозных вероисповеданий и учений, и он был чужд нетерпимости и хвастовства»[130].

Фанатизм и нетерпимость не были присущи моголам.

Запад вел и ведет себя иначе. Но почему?

Здесь следует отметить следующее. Западная культура, безусловно, не универсальна, но дело как раз не в ней. Ничего плохого в некоторых заимствованиях из этой культуры и даже в подражании ей вовсе нет. Находятся, к примеру, русские люди, которые увлекаются буддизмом, даосизмом, шаманизмом и т. д. и т. п. Автор находит У. Шекспира величайшим драматургом всех времен и народов и не считает это преступлением против русской идентичности. Все дело в том, что российским западникам глубоко начхать на У. Шекспира и на короля Лира, а последний в их системе понятий является не более чем дурачком.