Но самое печальное заключалось в том, что выпитое зелье никак не подействовало на Тутая. Вообще никак!

Тутай опять побежал к вареву, еще зачерпнул ложку и осторожно понес ее к Антошину.

Азамат заглянул в котелок и буркнул:

— Хватит! Тут уже не так много осталось.

— Ага, — ответил Тутай, продолжая осторожно ступать мелкими шажками.

Это выглядело довольно забавно: он медленно доносил ложку до рта Антошина, а потом с хохотом ее выливал.

Тутай был настолько увлечен этим занятием, что не заметил, как из-за кустов возник Малко, схватил Азамата за ноги и дернул. Голова Азамата оказалась в котелке.

Хватая воздух ртом, Азамат хлебнул похлебки.

Пока обр не опомнился, Малко схватил его за волосы и еще пару раз макнул лицом в варево. Потом с силой толкнул Азамата на землю и исчез в чаще.

Тут как раз Тутай донес очередную ложку, вылил ее перед носом полковника и захохотал:

— Хочешь есть? Хочешь?

Азамат сидел на земле, пытаясь прийти в себя. Потом вскочил, оттолкнул Тутая, схватил Антошина за горло и прошипел:

— Что это было? Что?

Полковник сказал первое, что пришло ему в голову:

— А ты думаешь, Лешего можно просто так обижать?

— Лешего?.. — Азамат с остервенением ударил Антошина в живот. — Лешего, говоришь?

У Антошина ныла разбитая губа, болела голова, шея, теперь вот еще живот… Сам себе полковник напоминал отбивную котлету, которую вот-вот должны были изжарить.

Тутай подскочил к Азамату.

— Ты что? — возмутился молодой обр. — Мы же договорились.

— Пошел ты! — взревел Азамат и замахнулся, чтобы ударить приятеля.

Но рука его застыла в воздухе.

Взгляд Тутая затуманился, на лице возникла странная, нелепая, больная какая-то улыбка. Он спросил Азамата тихим голосом:

— Отец, это ты?

«Подействовало зелье», — понял Антошин.

Азамат брезгливо оттолкнул Тутая, тот упал.

— Отец, за что, за что? — плакал молодой обр, сидя на земле и размазывая по щекам слезы. — Мы же должны любить друг друга.

Тутай сидел смешно вытянув ноги. Он был похож на маленького обиженного мальчика.

— Что с тобой, Тутай? Ты с ума сошел?! — заорал Азамат, подбежал к нему, резко поднял его…

В этот момент и взгляд Азамата затуманился, и он тихо сказал:

— Зачем ты меня обижаешь? Маленьких обижать нельзя…

Выпив загадочного зелья, эти люди стали похожи на младенцев! Исчезла агрессия! Кровожадные обры в одно мгновение превратились в маленьких детей.

Малко выскочил из-за деревьев и начал разрезать веревки, которыми был привязан Антошин.

Веревки поддавались плохо, так что у полковника было время спросить:

— А чего ты им подлил?

— Чернобыльник это. Трава забвения. Полынь. Кто-то в деревне нам дал, спасибо доброму человеку. Это вообще-то лекарство, если мазаться. А если внутрь, да еще так много… Сам видишь, что происходит. Они забыли себя. Но это скоро пройдет. Пошли быстрей. — Малко посмотрел на обров. — Только сначала надо их убить, — произнес он нетвердо.

Чернобыльник… Чернобыль… Антошину показалось, что он где-то слышал это слово, но не помнил, что именно связано с ним. Но точно что-то неприятное.

Вроде бы где-то в двадцатом веке был взрыв на атомной станции, вроде бы это место называлось Чернобыль. Атомный взрыв… Радиация… Людей эвакуировали, и до сих пор в зоне взрыва никто не живет. Хотя сто лет с тех пор прошло…

Наконец упала последняя веревка. Антошин «отклеился» от дерева, едва не рухнув. Болело всё. А что не болело, то затекло. Идти было не просто трудно, а, казалось, вовсе невозможно.

Тутай и Азамат сидели на земле и плели венки из цветов и травинок. Они примеряли их друг на друга и были абсолютно счастливы.

«Как странно, — подумал полковник. — Когда человек забывает все, он превращается в ребенка… Невозможно поверить, что эти изверги тоже были детьми. Но ведь были».

Азамат вдруг увидел красивую пряжку на своем ремне и закричал радостно:

— Смотри, какая красивая!

— И у меня! И у меня! — подхватил Тутай, демонстрируя свой ремень.

Некоторое время они молча, по-детски сосредоточенно продолжали плести венки, изредка с любовью поглядывая на свои пряжки.

— Мой венок лучше! — воскликнул Тутай.

— Нет, мой, нет, мой! — возразил ему Азамат.

И два жутких обра, два воина, два человека-зверя начали смешно мутузить друг друга.

Малко поднял лежавший на земле меч, протянул Антошину:

— Надо убить их, чтобы они никогда больше не преследовали нас. Врага надо убивать. Если ты не уничтожишь его, он уничтожит тебя. Таков закон.

Малко говорил красиво, умно. Только почему-то очень неуверенно.

Антошин взял меч, подержал в руках, как бы пробуя на вес.

Полковник Николай Васильевич Антошин тянул время. Он совершенно точно понимал, что не сможет убить этих превратившихся в детей злодеев.

Те, кто хотел съесть его сердце и печень, исчезли.

А этих, безумных, убить невозможно.

Малко вздохнул:

— Чернобыльник недолго действует… Скоро они опять станут такими же, как были.

Антошин не считал себя сентиментальным человеком. Он все понимал. Ему было ясно, например, что в этой стране, где, как выяснилось, довольно узкие дороги, нельзя оставлять в живых двух врагов: шанс встретить их слишком велик.

Полковник еще повертел в руках меч. Посмотрел на него и так и сяк…

— Ну хорошо, — согласился Азамат. — Твой венок лучше. Дай мне его.

И Тутай, по-детски искренне улыбаясь своими отвратительными зубами, надел венок на голову Азамата.

Обры счастливо улыбались.

Антошин сейчас не мог их убить. Что бы там ни говорила логика — не мог.

— Лучше ты. — Антошин дотронулся своим мечом до меча Малко и подумал: «Что ж я делаю? Я заставляю ребенка стать убийцей!» И видимо, чтобы оправдать самого себя, полковник добавил: — Эти люди убили твоих родителей.

Малко ответил мгновенно и жестко:

— Я не могу убивать безоружных. Сварог не велит. Пошли.

Около костра валялась то ли большая тряпка, то ли рубашка одного из обров. Малко подобрал ее зачем-то, взял под руку Антошина, и они быстро двинулись в сторону леса.

Тутай закричал жалостливо:

— Родители уходят!

Казалось, он вот-вот заплачет.