– Не знаю, я их не спрашивал.

– А камеры?

– Одна на входе, а других не видел.

Макс встретил эти слова раздраженной гримасой:

– Если есть на входе, то и в зале тоже. Сейчас камеры везде понаставили, спасу от них нет.

– Значит, нужны маски, – констатировала Аня таким тоном, будто что-то понимала.

С виду молодые люди совсем не напоминали банду грабителей. Однако в жизни случаются и не такие перевоплощения.

– Как мы провернем все это? Ворвемся средь бела дня? Предлагаю дождаться вечера, – сказал Макс.

Евлантьев глянул в экран телефона и нахмурился:

– Нет, у нас осталось чуть больше трех часов, чтобы провернуть это дело.

Напарники удивленно воззрились на него. Даже Аня немного опешила.

– Почему? Что за временные рамки? – воскликнула она.

Евлантьев не мог разглашать суть эксперимента, а потому просто отвел глаза.

– Я на это не подписывался! – заявил Макс. – Поспешишь, как известно, людей насмешишь. И в данном случае смешить людей мы будем в тюрьме.

– Успокойтесь! – громко произнес Саня. – Не нужно ждать вечера! Как раз вечером там будет много народу. Нужно идти прямо сейчас! На соседней улице я видел военторг. Там купим маски и перчатки, чтоб не облегчать работу полиции. И, отвечая на твой вопрос, Макс: просто врываться мы не станем. Нужно поступить деликатнее. И кажется, у меня созрел план.

Спустя полчаса Евлантьев, облаченный в костюм, стоял возле букмекерской конторы. Рядом переминалась с ноги на ногу Аня, на которой теперь красовалось черное облегающее платье, а на плечи была накинута короткая шубка.

– Жарко! – пожаловалась девушка, поправляя мех на воротнике.

– Красота требует жертв, – подбодрил ее Саня.

– То есть без шубы я страшная? – возмутилась Аня со свойственной всем девушкам придирчивостью.

Однако Евлантьев проигнорировал этот вопрос. Ему было не до женских капризов.

– Ты не находишь это странным? – спросил Саня.

– Что я красивая?

– Нет, что твои приятели безропотно пошли на тяжкое преступление, организованное человеком, с которым они едва знакомы.

На миг показалось, что в глазах Ани пробежало беспокойство. Однако скорее всего это была лишь тень, ибо девушка отвечала уверенно и даже легкомысленно:

– Это всего лишь два авантюриста, которые давно планировали нечто подобное, но никак не решались провернуть это вдвоем. И вот настал их шанс. Я тебе уже говорила, что в нашей стране много людей, готовых пойти против закона. Им нужен лишь толчок. Вот мы с тобой их и подтолкнули.

– Не слишком эгоистично? Возможно, тем самым мы разрушим их судьбы, – сказал Евлантьев, устыдившись.

В ответ Аня поглядела на него так нежно, что ему даже пришлось отвести взгляд.

– Не волнуйся. Их судьбы и так разрушены, как твоя и как моя. Лучше один раз рискнуть, чем всю жизнь влачить жалкое существование, – молвила девушка и мило улыбнулась.

В этот миг на другом конце улицы появился Макс. Настороженно оглядевшись, он торопливо закурил и махнул рукой, давая сигнал о готовности.

– Ладно, – решил Евлантьев. – Пора начинать.

Когда красивая пара вошла в просторный зал, посетители букмекерской конторы встретили ее с большим вниманием. Около десятка любопытных глаз одарили гостей пристальными взглядами. Очевидно, сюда не так часто приходили богатые парочки.

Ведя Аню под руку, Евлантьев подошел к окошку, где сидели администратор и кассирша. К счастью, сегодня работала другая смена, и знакомой девушки здесь не было.

– Мы с моей супругой хотели бы сделать ставку, – объявил Саня, вежливо улыбаясь.

Администратор и кассирша оторвались от монитора, и первый с фальшивой доброжелательностью в голосе воскликнул:

– Замечательно! На что будете ставить?

– Миш, не надо! – запротестовала Аня, схватив Саню за руку. – Поехали бы лучше в театр. Не люблю я этот футбол!

– Ну что вы! – вскричал администратор с такой обидой, будто ему плюнули в лицо. – Никакая театральная постановка не сравнится с представлением на футбольном поле! Это же азарт, драйв, эмоции!

Евлантьев, соглашаясь, кивнул:

– Извините, моя жена не разбирается в таких делах. Вот, возьмите двадцать тысяч. Я хотел бы сделать долгосрочную ставку. Считаю, что «Манчестер Сити» станет чемпионом в конце сезона в АПЛ.

– Что ж, отличная и надежная ставка! – радостно произнес администратор, беря деньги. – Ваш паспорт?

Саня пошарил по карманам и озабоченно нахмурился.

– Прошу прощения, кажется, оставил дома. Примите ставку, войдите в положение, а завтра утром я подвезу паспорт, если это так нужно.

Администратор поколебался, но респектабельный вид Евлантьева сыграл свою роль, и служащий утвердительно кивнул.

Евлантьев и Аня прошли в зал, где расположились с десяток посетителей. Пару провожали взглядами, но с разговорами никто не лез.

– Ну что, женушка, теперь твой черед! – прошептал Саня.

Его спутница внимательно огляделась и неспешной походкой прошлась вдоль компьютерных рядов. Евлантьев чуть в отдалении следовал за ней.

На дистанции от всех сидел человек с блокнотом и бдительно наблюдал за ходом футбольного матча. На столе рядом с ним стояла чашка кофе.

Аня, проходя мимо, задела эту чашку, и ее содержимое выплеснулось посетителю прямо на блокнот.

– Что вы делаете? – завизжал мужчина, вскочив.

– Простите, ради бога! – вскричала Аня, жутко смутившись.

Но ущемленный посетитель и не думал ее прощать.

– Вы с ума сошли! В этом блокноте были все мои записи! Двадцать четыре экспресса! Шестьдесят семь ставок! А вы, дура, все испортили!

В этот момент к нему сзади подошел Саня и резко хлопнул грубияна по плечу:

– Это не дура, это моя жена, козел, – сказал Евлантьев с самым доброжелательным видом.

Мужчина обернулся и, увидев Саню, хищно оскалился.

– Ага! Это ты! Я тебя знаю! Ты не дал мне сделать ставку!

Только тут Евлантьев понял, что перед ним придурок, который несколько дней назад бросался на него с блокнотом. Вот так встреча!

На крики стали оборачиваться посетители, а от входа не спеша выдвинулся охранник.

– Твоя овца испортила мою вещь! – продолжал вопить старый знакомый.

И тут Саня решил подлить масла в огонь:

– Кто овца? – рявкнул он и боднул буяна лбом по носу. От не слишком сильного тычка мужчина с диким грохотом рухнул на пол. Уже лежа на боку, он запрокинул голову и принялся истерически орать: