Его роскошные ресницы дрогнули.

Трикси вскинула голову и широко улыбнулась:

— Значит, я не ошиблась?

— Тебе виднее.

— После котят, — прошептала она.

Паша обворожительно улыбнулся, лишь слегка изогнув уголки рта, опаляя ее жаром полыхавшего в нем скрытого огня.

— И тогда я получу собственную сладкую киску, — прошептал он.

Они еще находились в зале для игр, когда прибыл курьер от Пашиного адвоката, нарушив все их планы. Паша на некоторое время закрылся с ним в библиотеке. Выйдя оттуда, он нашел Трикси на кухне и сообщил, что получил последнюю информацию о состоянии Гюстава.

— Как он? — справилась она, пытливо глядя на Пашу, стоявшего в дверном проеме.

— Как и следовало ожидать, — сказал он осторожно, чтобы не выдать эмоций, но Трикси тотчас обо всем догадалась.

— Ты уезжаешь? — спросила она.

Паша покачал головой, но вид у него был расстроенный.

— Не можешь ли ты сказать Орди, чтобы она приготовила для курьера комнату, а потом принесла нам в библиотеку поесть. Можешь к нам присоединиться, — предложил Паша великодушно. — Я не думал, что это займет столько времени.

Отдав необходимые распоряжения экономке, Трикси с подносом направилась в библиотеку, где застала мужчин за оживленной беседой. Перед ними лежала развернутая карта.

— Жан-Поль просвещает меня насчет последних событий в Греции, — пояснил Паша, после того как представил Трикси молодого человека, оказавшегося помощником Шарля, что, в свою очередь, свидетельствовало о серьезности его миссии.

Пока Жан-Поль поглощал обед, Паша перевел разговор на более безобидную тему, а затем проводил молодого человека наверх, в отведенные ему покои. Гонец не спал два дня и нуждался в отдыхе.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — осведомилась Трикси, когда Паша снова спустился в библиотеку.

Он сел, вытянув ноги, и уставился на блестящие мысы отполированных сапог.

— Что ты хочешь узнать?

— Вряд ли этот человек проделал столь длинный путь, чтобы просветить тебя относительно последних событий.

Паша пожал плечами:

— Дело в том, что от нас в данном случае мало что зависит.

— Все равно расскажи.

— Густава перевели в» тюрьму в Превезе, — нехотя промолвил Паша.

— Значит ли это, что теперь будет сложнее его освободить?

Паша вздохнул и нервно пробежал пальцами по своим густым волосам.

— В тамошних казематах свирепствует лихорадка. Шарль пытается его перевести в другое место. Но наша информация к тому моменту, когда мы ее получили, уже была десятидневной давности. Черт, — выругался он. — Одному Господу известно, жив ли он.

— Шарлю понадобилась твоя помощь?

— Нет, — пробормотал Паша. — Он может сделать не меньше, чем я. Возможно, даже больше. С его-то дипломатическими связями. Он просто поставил меня в известность.

Остаток дня и вечер Паша провел в беспокойстве. В девять вечера, когда Жан-Поль проснулся, он снова заперся с ним в библиотеке. К Трикси в постель он пришел только в два часа ночи.

— Неужели все это только из-за Постава? — удивилась Трикси, отодвинувшись, когда Паша лег.

Паша нежно ее поцеловал и повернулся на спину, положив руки под голову. Он лежал, уставившись в потолок, думая о том, что услышал от Жан-Поля.

— Турки снова пошли в наступление, — взволнованно произнес он. — С февраля они высадили в Греции тридцать тысяч солдат. Две недели назад пал Модон. Теперь очередь Неокастрона.

— Ты считаешь, что должен вмешаться?

Трикси понимала его. Борьба Греции за освобождение занимала умы всей Европы.

— Там много моих друзей, — тихо ответил Паша.

— Ты ведь собирался туда вернуться до той ночи у Ланжелье.

— Да.

Вопрос был решен, оставалось лишь определиться со временем. Он давно бы уехал, если бы не прекрасная Трикси Гросвенор.

— А я тебя держу.

Он улыбнулся ей:

— Я сам себя держу.

— Ты знаешь, я хочу, чтобы ты остался со мной навсегда.

— Я тоже этого хочу.

— Если бы не реальность…

В знак согласия он слегка опустил ресницы.

— Если бы не эта досадная проблема.

— Я буду вспоминать об этих днях с большой радостью. Когда состарюсь, стану седой и…

— Замолчи.

Он приложил к ее губам палец, не желая думать о будущем, о завтрашнем дне и всех последующих, когда ее не будет рядом.

— Поцелуй меня, — тихо попросила она. — И обними. Она уговаривала его не думать о завтрашнем дне. Наслаждаться данным моментом.

— Ты самое лучшее, что есть у меня в жизни, — прошептал он.

— Я чертовски хороша собой, — с вызовом произнесла Трикси, покусывая ему губы.

Он хмыкнул.

— И невероятно скромная, — пошутил он.

Так был найден верный тон. Она не хотела ни слез, ни печали. Этого ей хватало в жизни. Пусть Паша сохранит о ней восхитительные, полные радости воспоминания. Они занимались любовью с особой нежностью, осознав неизбежность близкой разлуки. Она хотела запомнить все свои ощущения и эмоции, звук его голоса, его поцелуи, пронизанный истомой накал страстей.

Он никогда не думал, что расставание с женщиной способно вызвать у него такую грусть, пытаясь проанализировать чувства, которые питал к ней. Трикси, несомненно, красива, но женщины, которых он знал до нее, тоже были достаточно привлекательны. Но ни одна из них не вызывала у Паши такого восторга. И дело было вовсе не в ее физическом совершенстве. Он сам не знал, в чем. Но долг перед друзьями, сражавшимися в Греции, превыше всего. Он и без того пробыл здесь гораздо дольше, чем намеревался.

Однако эмоции с трудом поддаются логике. Трикси уснула, но он продолжал сжимать ее в объятиях. Той ночью, когда он лежал без сна, слово «женитьба» впервые вошло в его сознание. Исходивший от нее аромат щекотал ноздри, оп чувствовал тепло ее тела. Возможность сохранить ее для себя представлялась заманчивой. Однако неприязнь к брачным узам заставила его отбросить эту идею.

Он разбудил Трикси поцелуями, чтобы отвлечь себя от горести расставания и напомнить им обоим о восхитительном наслаждении, которое они дарили друг другу.

Жан-Поль уехал поутру с посланием для Шарля и еще одним для адвоката Паши в Лондоне, куда собирался завернуть по пути в Дувр. Курьер вовремя успел в город, чтобы поговорить с мистером Вулкоттом, пока тот не закрыл контору. Доставленное сообщение было кратким и весьма кстати.