Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Андрюша задумчиво потер переносицу. Судя по всему, он не ожидал от Матвея такого звонка. А что говорить обо мне. Когда Матвей успел найти покупателя, если пару часов назад о нем не было и речи? Может быть, все-таки сегодня? Ведь он с таинственным видом намекал, что не терял времени даром. Нет, пожалуй, о человеке, который купит у нас дачу и автомобиль, с таким видом не говорят.
И, самое главное, почему Матвей не позвал меня, а изложил все Андрюше? То есть начисто забыл о всякой конспирации…
Когда я остался один в комнате, поудобнее устроился и кресле. Рядом, на столике, лежали нечитанные за несколько дней газеты. Но мне и сегодня не читалось.
Ко мне стали приходить странные мысли… Настолько странные, что я гнал их прочь.
Если не хочешь слушать, что вещают по радио и телевидению, возьми да выключи. Если тебе не нравится, что написано в газете, отложи ее в сторону. Если раздражает, что говорят близкие, заткни уши или уйди на улицу.
А вот как поступить, если к тебе приходят мысли? Прогнать? Не выходит. Не думать? Не получается. Как говаривали мудрые, мыслю, значит, существую…
Нет, определенно мне сегодня не уснуть. А мне так необходимо подкрепить свои силы. Разговор с Матвеем предстоит нелегкий…
Но все-таки сон сморил меня. Подхватился, глянул на часы — половина седьмого. Пора ехать к Матвею.
— Ты куда? — на моем пути выросла Настя.
— На работу к Матвею,— ответил я.— Он нашел человека, который может одолжить нам денег…
Все-таки за последнее время я разучился говорить правду.
— Но я прошу тебя и Матвея помнить,— горячо попросила Настя,— что вы не мальчишки, хоть и не совсем старые, но уже солидные люди… И вести себя надо соответственно…
Я не менее горячо пообещал Насте вести себя соответственно.
Министерство, в котором Матвей служил, располагалось в шикарном двенадцатиэтажном здании на широком, продуваемом всеми ветрами проспекте.
Матвей сидел на первом этаже, у самого входа, возле пульта, на котором горели разноцветные лампочки. Он подготовился к моему приходу — вскипятил воду, купил сушек. И вскоре мы пили чай с сушками.
— Ну и кто твой покупатель? — спросил я безо всяких предисловий.— Просто любопытно, когда ты успел его найти?
— А я его и не искал,— невозмутимо ответил Матвей и, выдержав паузу, добавил: — потому что никакой покупатель нам не нужен…
КТО КОГО ВОДИЛ ЗА НОС
Матвей, наверное, ждал, что я упаду со стула от неожиданности или в крайнем случае вскочу, воскликну какую-нибудь историческую фразу, а я, хлебнув горячего, хорошо заваренного чая, переспросил:
— Не нужен? Интересно — почему?
Матвей, конечно, мечтал насладиться моим изумление, но, не увидев ничего подобного, буркнул сердито:
— Потому что любимый внучек водил нас обоих за нос…
— Ну, положим, не всех он водил,— протянул я.
— Ты хочешь сказать,— от удивления Матвей чуть не задохнулся,— что не попался на его удочку?
В ответ на этот вопрос я предпочел дипломатично промычать нечто невразумительное.
Тогда Матвей вознегодовал по-настоящему:
— А кто прибежал ко мне и завопил с порога: «Внучек погибает, выручай, спасай». Да на тебе лица не было от страха…
— Честно признаюсь, я струсил,— я и не думал-оправдываться.— Но с самого начала я и верил его словам, и сомневался…
— А я с самого начала не верил ни одному его слову! — воскликнул Матвей.
— Ну-ну! Ври да не завирайся,— повысил я голос.— Чего же ты, спрашивается, следил за Бледнолицым до посинения? Чего ты придумал эту дурацкую конспирацию, этот птичий язык?
— Чтобы усыпить бдительность Андрея,— у Матвея на все готов был ответ,— чтобы он ничего не заподозрил.
— Интересное кино,— присвистнул я.— Значит, я устраивал бешеные гонки на вездеходе, чтобы усыпить бдительность внука?
Тут уж Матвею нечем было крыть.
— А если вдруг на каком-нибудь вираже мы бы с тобой полетели вверх тормашками, после чего уснули навеки… И все, выходит, ради того, чтобы усыпить бдительность внука?
Вместо того чтобы признать очевидную истину — Андрюша нас объегорил, облапошил, подкузьмил, обдурил, короче говоря, обвел вокруг пальца, как малых детей, он выдумывает смехотворные оправдания…
— Обвел вокруг пальца, облапошил, обдурил,— неожиданно моими словами заговорил Матвей.
Вот это другое дело!
— Заставил двух старых, не очень здоровых дедов носиться как угорелых по городу…
— И за городом,— добавил я.
— Да, надо сказать честно, мастерски нас внучек разыграл.
— Как ты считаешь,— остановил я самобичевания, самоистязания, которым предавался Матвей,— а зачем ему все это понадобилось?
— Он хотел выцыганить у нас деньги.— У Матвея не было сомнений.
— Верно,— согласился я.— Своеобразный вариант завещания. Как говорится, не мытьем, так катаньем.
— Вот оно, тлетворное влияние Запада,— Матвей не преминул воспользоваться случаем для того, чтобы прочесть проповедь.— Одно у ребенка на уме — деньги…
— А когда ты убедился, что он водит нас за нос? — я поспешил перевести разговор на другую тему.
— Заподозрил с первого дня, но раскусил только сегодня,— признался Матвей.
— И я только сегодня,— вздохнул я с облегчением.
Как хорошо сказать правду, а не корчить из себя Шерлока Холмса.
— Уж очень явно они демонстрировали, что похищают детей,— фыркнул Матвей.
— Как они старались, чтобы, не дай Бог, вездеход не отстал от «жигуленка»,— добавил я.
— Да если бы они собрались похитить детей по-настоящему, разве бы так они действовали? — ухмыльнулся Матвей.
— И с нами бы они не церемонились,— подтвердил я.
Мы стали день за днем припоминать, как нас Андрей за водил за нос.
— Бессомненно,— начал Матвей,— что внучек подсказал Бледнолицему: дед, мол, строчит жалобы на торгашей, якшается с милицией, ты ему продемонстрируй, что связан с нехорошими людьми, припугни, он сразу и запаникует… В первый день Бледнолицый провел меня чуть ли не по всем злачным местам…
— И ты решил, что дело пахнет керосином,— попытался я пошутить.
— Да, я решил, что дело серьезное,— не принял шутливого тона Матвей.— А на следующий день Бледнолицый пересел на автомобиль… Ему уже ничего не надо было демонстрировать, ему надо было делать
