- Скажите, а в Королевских ВВС на своих самолетах рисуют красивых дам? Может быть, Джерри повесил тебя на капот своего двигателя с надписью "Горячая Саффи" внизу.”

Он положил одну руку на бедро, а другую закинул за голову и откинулся назад, как пин-ап.

“Я достану тебя за это! - Она шагнула к нему, но Дэнни, смеясь, бросился вверх по дюне. Она бросилась за ним, но он был быстрее, и она не успела догнать его прежде, чем он перевалил через вершину и исчез с другой стороны. Несмотря на то, что она была в хорошей форме, склон был почти вертикальным, а песок под ногами мягким и скользким, так что ее сердце бешено колотилось, когда она добралась до вершины. Она огляделась, ожидая увидеть, что Дэнни смотрит на нее в ответ, бросая вызов, чтобы она снова пошла за ним. Но когда она заметила его, он стоял совершенно неподвижно, спиной к ней, глядя на море. Она перевела дыхание, откинула волосы с лица и посмотрела в том же направлении. И тут она поняла, почему он потерял интерес к их глупой игре.

Солнце стояло низко в небе, сияя между островами ром и Скай, превращая их в мягкие силуэты пурпурного и серого. Вода между берегом и островами была похожа на черный атлас, усыпанный мириадами золотых и серебряных блесток там, где сверкал солнечный свет. Песок на пляже, такой ослепительно белый в полдень, теперь был бледно-коралловым, и каждый ручеек и каждая волнистость были отмечены волнистыми линиями глубокой серой тени.

Но самым удивительным зрелищем было небо. Шафран не могла себе представить, как какой-нибудь художник или фотограф мог отдать должное тому, как ослепительное сердце солнца, казалось, прожигало высокое облако и превращало его в клубящийся огненный шар из белого золота. С обеих сторон закат пылал яркими розовыми, пурпурными, фиолетовыми, гелиотроповыми и глубокими, имперскими пурпурами, которые постепенно переходили в серо-голубой цвет самих облаков.

Она стояла, едва осмеливаясь дышать, пытаясь навсегда запечатлеть это величественное видение в своем сознании. А потом она почувствовала на лице резкий запах морского бриза и прислушалась к тихому шелесту спокойного моря, плещущегося о берег, и редкому карканью чайки вдалеке.

Когда она снова посмотрела на Дэнни, он уже повернулся и смотрел на нее снизу вверх. Это был не случайный взгляд, а такой пристальный, что она чувствовала его, и ее тело откликалось на него, как цветок, раскрывающийся навстречу солнцу. Он слегка кивнул головой, приглашая ее присоединиться к нему. Она подошла к дальней стороне дюны, не прыгая, не кувыркаясь и не хихикая, как могла бы сделать совсем недавно, а медленно, неторопливо, не сводя с него глаз.

Она подошла к нему, он раскрыл объятия, и она двигалась между ними, пока ее тело не коснулось его. Затем он закрыл его руки, обвитые вокруг ее.

Она так давно не чувствовала сильных, надежных объятий мужчины. Ее тело смягчилось, когда напряжение и сопротивление исчезли. Ее лицо было прижато к его груди, и она уловила слабый запах пота от его бега вверх и вниз по дюне. Его грудь поднималась и опускалась, как будто он все еще бежал, хотя они оба были неподвижны. Она чувствовала, как его возбуждение прижимается к ней, и тающий жар, с которым ее тело отвечало ему.

Его глаза казались такими темными в вечернем свете, и она подняла руки, прижатые к его телу, чтобы коснуться его лица и почувствовать мягкую щетину на кончиках пальцев.

Потом она почувствовала, как его руки приподняли ее, и встала на цыпочки, подняв подбородок, чтобы посмотреть на него, когда он наклонился к ней. Их глаза встретились, их губы встретились, и Шафран была увлечена настойчивостью и страстью его поцелуя.

•••

Они шли к машине рука об руку, тесно прижавшись друг к другу, то и дело останавливаясь, чтобы поцеловаться, почти не говоря ни слова. До отеля "Морар" было несколько минут езды, и это тоже прошло в тишине, хотя Дэнни вел машину одной рукой, позволяя другой руке скользить от рычага переключения передач к бедру Шафран, вызывая у нее дрожь всякий раз, когда он прикасался к ней.

Она чувствовала себя ужасно виноватой, но не стыдилась того, что произошло между ними. Его поцелуй разбудил ее сердце, словно сказочную принцессу из глубокого сна. Как это может быть неправильно? Она так долго отказывала себе в возможности возбудиться от другого мужчины, что это стало ее образом жизни.

И вот теперь появился Дэнни. Она знала, что он скоро уйдет. Скорее всего, они никогда больше не встретятся. Он был просто красивым, привлекательным, обаятельным мужчиной, который заставлял ее чувствовать себя лучше, чем когда-либо за долгое время. Он никогда не сможет стать настоящим соперником Герхарда. Но что, если Дэнни вернется к ней? Можно ли любить двух мужчин, таких разных, с одинаковой страстью и несокрушимым сердцем?

Они подъехали к отелю.

Он наклонился к ней, но не для поцелуя, а для осмотра. - У меня что, вся помада на губах?”

Шафран посмотрела на него сквозь полумрак салона машины. “Насколько я могу судить, нет.”

Она посмотрела на свое отражение в зеркале заднего вида. Ее волосы нужно было привести в порядок, и помада, вероятно, была хорошей идеей. Применяя его, она подумала: "другие девочки поймут, что мы что-то затеяли. Они увидят это во мне. О, Какого черта? Ну и пусть!

Они вошли в отель и вошли в бар, который был официально закрыт на ночь. Мэри Макдональд убирала беспорядок на столах, разбросанных по комнате. Шафран улыбнулась про себя, увидев, как хозяйка гостиницы подняла глаза, увидела Дэнни и, не задумываясь, заправила выбившуюся прядь волос за ухо и пригладила ткань платья. Он одинаково действует на всех нас!

С другой стороны, обожание Мэри Макдональд лейтенанта Дэнни Догерти было известно как всей толпе на Бейкер-Стрит, так и местным жителям.

Через несколько дней после прибытия в Эрайсейг, побывав в отеле "Морар" и поняв, как важна хозяйка для проведения тренировочной операции, Дэнни однажды вечером зашел в бар отеля. Местные все еще пили, и он прошелся по комнате в стиле Джона Уэйна, облокотился на стойку, сдвинул свою темно-синюю кепку на затылок, сверкнул своей лучшей ковбойской улыбкой и протянул:”

Она покраснела, как школьница.

- Что вам принести, лейтенант?- она уже спрашивала.

“Ничего особенного, мэм, благодарю вас.