– Здесь один дирхам, – сказал он юноше. – Остальные три получишь, когда придем в Итиль. Но ты пускаешь меня по миру.

Он завязал кошель и спрятал его в складках одежды. А потом снова посмотрел на золотой браслет Авося. И вновь изумился диковинной работе. Откуда у парня такая вещь?.. Старый купец, как завороженный, начал поднимать руку – вот-вот коснется указательным пальцем играющего на солнце, манящего, волшебного браслета…

– Карифа, забудь об этом! – весело подмигнул Авось, и словно какие-то чары отпустили купца.

* * *

Спустя совсем немного времени в лесу, в укромном местечке, Авось отсчитывал деньги троим бродягам, напавшим на Ольгу и волхва.

– Все, в расчете.

– В расчете, – с укоризной пробубнил одноглазый. – Да ты чуть не задушил меня.

– Ну не сдержался. А зачем было на меня с ножом-то кидаться? Ладно, ничего. Следующий караван подойдет, там такой крепкий будет, Русомил Косая Сажень. Ему тоже к купцам наняться надо.

– Понятно, – кивнул одноглазый.

– С вами приятно иметь дело, – хмыкнул Авось.

3

– Все! Вперед! – зычно скомандовал Карифа, и караван двинулся вдоль волока.

Авось стоял и улыбался. Впереди его ждал загадочный Итиль. И где-то в неизвестном месте, впереди его жизни, его ждала таинственная незнакомка, которую он теперь никогда не забудет.

– Как она мне улыбнулась! – мечтательно проговорил Авось.

4

В высоком небе плыла почти полная луна. Человек в сером сидел у костра и задумчиво смотрел на огонь. На миг его глаза сузились, и в них заплясали искорки.

– Ты научился быть бесшумным, Лад, – проговорил волхв, не поворачивая головы, – как и твой отец. Но больше не пытайся вот так подкрадываться ко мне.

– Прости, Белогуб, – испуганно отозвался высокий черноволосый юноша. – Просто боялся тебе помешать.

– Будущему князю древлян не пристало бояться, Лад.

– Я знаю, волхв.

– Зачем пришел?

– Узнать.

– Так узнавай, – сказал волхв и улыбнулся. И на короткую секунду снова стал тем самым добродушным старцем, что когда-то улыбался смеху маленькой девочки в доме рода Куницы. Как это было давно…

Все же Лад не до конца внял совету своего наставника, потому что следующий вопрос он задал с тем же испуганным трепетом:

– Ты уже спрашивал у говорящей воды?

Белогуб вздохнул и посмотрел на луну:

– Осталось три дня.

5

Караван уже давно шел по земле хазар. Здесь великая река распадалась на множество протоков, но Карифа хорошо знал эти места, и нанимать местных лоцманов не пришлось.

Авось с интересом рассматривал берега: то крутые и обрывистые, то низкие, с островами деревьев у воды, похожих на деревья его родины, и бескрайним зеленым морем степных трав, уходящим за горизонт. Впрочем, моря Авось еще не видел.

– Далеко ли до Итиля, Карифа? – поинтересовался юноша.

– Завтра увидишь хазарский город, – пообещал Карифа, – и чудес увидишь на торгах – со всех земель везут.

Карифа пребывал в приподнятом настроении: торговая лихорадка бодрила его, и купец был словоохотлив.

– А посередь реки, прямо на острове, вырос дворец шада. А внутри того дворца в тайных покоях живет каган. Хазары почитают его за живого бога.

Авось удивленно прыснул:

– Бестолковый народ! Будет Бог сидеть взаперти…

– А еще там живет принцесса Атех, чаровница, прекрасней которой нет на земле.

– Есть, – с уверенностью ответил Авось, – моя суженая.

– Ты даже не знаешь, как ее зовут, – усмехнулся Карифа и снова мельком посмотрел на золотой браслет Авося. И снова с трудом оторвал от него взор.

– Узнаю, – пообещал Авось. – Она прекрасней твоей принцессы.

– Не говори так, – сказал купец и то ли в шутку, то ли всерьез добавил: – А то она заберется в твой сон и похитит твое прошлое. Или будущее.

– Скажи, Карифа, ты опять с утра хмельным медом баловался?

– Не до баловства мне, юноша! – отрезал Карифа, а потом быстро захлопал глазами: браслет манил его. Карифа сложил свои маленькие ручки на животе и вдруг мечтательно произнес:

– Откуда у тебя такая диковинная вещь?

Это удивительно, но браслет порой так очаровывал Карифу, что даже перебивал жар торговой лихорадки. Вначале, еще на волоке, он просто оценил искусную работу и диковинное плетение. Но по мере продвижения к Итилю что-то происходило с браслетом. Он сиял все ярче, играя невиданными тайнами, и манил все больше. Словно что-то вот-вот должно было свершиться с золотым украшением и его обладателем, словно Карифа мог получить в руки такую тайну и шагнуть за… Он не знал куда. Вот только ему стало казаться, что и Авось теперь выглядит по-другому. Иногда Карифа обнаруживал, что видит перед собой не оборванного мальчишку, что пришел к нему наниматься на волоке, а красивого благородного мужа, который вполне мог служить в варяжской дружине. А браслет манил все больше, но вроде бы на парня никак не воздействовал. Однако ж он отказался его продавать!

Браслет манил, манил…

– Сказал же! – вывел Карифу из подступающего транса голос Авося. – Подарок одного варяжского конунга.

«Он врет, – кисло подумал Карифа. – Врет! Но зачем?»

– А что же князь выгнал тебя, – проговорил купец, облизывая внезапно пересохшие губы, – а такой роскошный дар оставил?

– Я отпросился, говорил же! – Авосю пришлось чуть попятиться, потому что Карифа, сам того не замечая, поднял руку, потянувшись к браслету. Авося то удивляла, то забавляла зачарованность Карифы его украшением. – Хочу в Олегову дружину. И купец, князья не забирают своих даров.

«Вот опять говорит, как благородный», – еще более скисая, подумал Карифа.

– Продай, а? – неожиданно жалобным голосом попросил он.

– Нет.

– Ну продай…

И вот тогда произошло нечто, что испугало Карифу и заставило его всерьез усомниться в своем умственном состоянии. Купцу показалось, что Авось горделиво выпрямился и произнес неожиданно глубоким и словно не своим голосом:

– Карифа, продай мне свое сердце!

Но еще более диковинным и страшным было видение, сопутствующее этим словам. Карифа совершенно отчетливо увидел, как браслет пошевелился, нити его переплелись в другой рисунок, а замочек из неведомого драгоценного камня, перехватывающий плетение, показался крохотной, но будто живой волчьей головой.

– А-а? – пискнул Карифа и отшатнулся от юноши.

– Не продам, говорю, – повторно пояснил Авось, и это вывело купца из пелены наваждения. – Это мой оберег. Вот. А что это ты такой бледный?