— Муса, а ты что же? — спросил Бариев.

— Я не хочу, — ответил Муса. — Сулейман меня шоколадом накормил.

— Опять шоколад! — Бариев покачал головой. — Смотри, Муса, выпадут у тебя все зубы, будешь одной манной кашей питаться.

— Ничего, не выпадут. А выпадут, так я новые вставлю.

Бариев хмыкнул и снова принялся за еду.

— Ну и как там Москва? — спросил он Сулеймана, причмокивая жирными губами.

Сулейман пожал плечами:

— Нормально.

— Еще стоит?

— А что ей сделается.

— Ничего, скоро рухнет, — пообещал Бариев. — Мы с тобой ей в этом поможем, да?

— Да, — кивнул Сулейман.

Съев макароны, мужчины стали чаевничать. Чай приготовил Георгий. Как понял Сулейман, он был кем-то вроде адъютанта при Бариеве.

Сулейман достал из сумки пару шоколадных плиток и положил на стол:

— Угощайтесь.

— Опять шоколад! — засмеялся Бариев. — Вы что там, в Москве, одним шоколадом питаетесь? Поди забыли, что такое настоящая мужская еда? Завтра накормлю тебя тушеной бараниной. Вот это еда! Любишь баранину?

— Люблю, — кивнул Сулейман.

— Все равно сладости никакое мясо не заменит, — сказал Муса, сдирая обертку с шоколада. — Будь моя воля, я бы одними шоколадными конфетами питался.

Обмениваясь репликами и шутками, мужчины около получаса пили чай — чашку за чашкой.

— Уф-ф, — сказал наконец Бариев, отдуваясь и вытирая все тем же полотенцем мокрое лицо. — Теперь можно и на покой.

Полог палатки открылся, и в палатку вошел заросший до глаз бородой мужчина с автоматом на плече.

— Султан, — сказал он резким и гортанным, как воронье карканье, голосом, — там этот русский опять воет. Никак пасть ему не заткну.

— Воет, говоришь? — Бариев прищурился. — Раз воет, значит, ему больно. А раз ему больно, значит, мы должны ему помочь. Правильно я говорю?

— Правильно, — кивнул бородатый. — Я давно говорю, что надо его шлепнуть. Выкупа за него все равно никакого, только хлеб и воду зазря переводим.

Бариев глянул на Сулеймана:

— Пойдем, Сулейман. Пройдешь боевое крещение. Сайд, веди русского к палатке.

Бородатый кивнул и ушел. Бариев медленно и тщательно вытер руки и лицо полотенцем. Затем все четверо мужчин поднялись из-за стола и вышли на улицу.

Тут было темно, и Сулейман не сразу разглядел худого паренька в мятой камуфляжной кепке со связанными за спиной руками, которого привел бородатый Сайд.

— Эй, русский! — весело окликнул худого Бариев. — Ты что воешь, а? Ты мужчина или нет?

Пленник молчал, покачиваясь из стороны в сторону. Глаза его были полузакрыты.

— Ничего нам за тебя не дают, — сказал парню Бариев. — Зря мы тебя ловили. — Бариев повернулся к Сулейману и объяснил: — Шакал он. Оружие нам продавал с военного склада. А когда купили, оказалось, что стволы бракованные, не стреляют совсем.

— Я… не виноват… — тихо проговорил парень. Он облизнул пересохшие губы и добавил: — Я не знал.

Бариев поморщился:

— Знал не знал, какая теперь разница?

— А что с выкупом? — спросил Сулейман. — Не дают?

— Да детдомовский он. Кто за него даст? — Бариев вновь повернулся к пареньку: — Все, Иван, больше не будешь мучиться. Отпускаю я тебя.

Парень широко раскрыл глаза и уставился на Бариева, не веря своим ушам.

— Что, Иван? Не веришь? — Бариев засмеялся. — Сайд, развяжи ему руки.

Бородатый Сайд достал нож и перерезал веревки, стягивающие запястья паренька.

— Вот видишь, Иван, — сказал Бариев. — Я тебя не обманывал. А теперь иди.

— Куда? — не понял паренек.

Бариев махнул рукой в направлении гор:

— Туда иди. Там дорогу найдешь. А не найдешь — твоя вина.

— Спасибо… вам. — Паренек вытер ладонью выступившие слезы, повернулся и поплелся в направлении, указанном Бариевым.

Когда он отошел метров на пять, Бариев достал из-за пояса пистолет и протянул его Сулейману.

— Убей этого неверного, — холодно сказал он.

Сулейман посмотрел на пистолет.

— Почему я? — тихо спросил он.

— Разве сам не понимаешь? — Бариев прищурился. — Мы должны видеть, что ты наш человек.

Сулейман взял пистолет и взвесил его на ладони.

— Ну чего ждешь? — грубо сказал ему Бариев. — Стреляй, пока он не ушел!

Сулейман поднял пистолет, тщательно прицелился и выстрелил. Кепка слетела с головы освобожденного пленника, но сам он не упал, а лишь припустил еще быстрее.

— Э-э, мазила, — разочарованно протянул Бариев. — Кто так стреляет? Смотри, как надо.

Бариев снял с плеча АКМ, прицелился и дал короткую очередь. Пленник взмахнул руками и упал, словно обо что-то споткнулся. Больше он не поднимался.

— Видал? — улыбаясь, спросил Бариев. — Не то что ты. — Он похлопал Сулеймана ладонью по плечу. — Не расстраивайся, это я так шучу. Ты все равно молодец. Чуть не разбил этому шакалу башку пулей. На таком расстоянии из пистолета попасть в голову человеку трудно.

— Чего ж тогда заставлял?

— А чтобы тебя проверить. Вдруг бы ты нарочно стал мимо стрелять. Я бы это сразу заметил. А ты промазал всего на сантиметр.

Сулейман усмехнулся.

— В следующий раз попаду, — развязно сказал он.

Бариев засмеялся и похлопал Сулеймана по плечу.

— Попадешь, попадешь. Ладно, иди спать. Георгий, покажи Сулейману его палатку. Сайд, а ты убери труп, чтобы наши девочки с утра об него не споткнулись.

— Пойдем, — сказал Сулейману Георгий.

Сулейман попрощался с Бариевым, Саидом и Мусой и пошел за Георгием.

Палатка, в которой предстояло ночевать Сулейману, была небольшая, но с кроватью-раскладушкой и легким плетеным ящиком для одежды. Георгий сразу же зажег свечку, стоявшую на ящике, и палатка озарилась тусклым, рыжеватым светом.

— В ящике еще несколько свечей, — сказал Георгий. — Когда кончатся — скажешь. Принесу. — Он снял с пояса фляжку и протянул ее Сулейману. — Вот вода. Днем будешь пить из бака, он стоит на улице, под тентом.

Сулейман взял фляжку и поблагодарил Георгия.

— Ничего, завтра вернешь, — сказал Георгий. — Ладно, осваивайся, а я пойду.

Георгий ушел.

Сулейман сел на кровать, положив руки на колени. Потом посмотрел на свои пальцы — пальцы мелко подрагивали. Сулейман вздохнул, взял со спинки кровати полотенце и тщательно вытер вспотевшее лицо.