Все просто отвратительно. Пожалуйста, оставьте меня в покое: мне кажется, что мне нечем плакать больше и нечему болеть там, где была душа, у меня остались только бессонница, пустота, апатия… Да и у вас тоже, если спросите себя. Но люди не унимаются и твердят, что это всего лишь такой трудный период или приступ депрессии, потому что боятся употребить точное слово, проклятое слово «одиночество».

Тем временем мы продолжаем неустанно рыскать в поисках того единственного, что принесет нам счастье. И спрашивать: «Где же тот рыцарь в светозарных доспехах, который убьет дракона, сорвет розу и удалит с ее стебля шипы?»

Многие полагают, что мы несправедливы к своей жизни. Другие радуются, считая, что мы по заслугам одиноки и несчастливы, и в этом есть высшая справедливость, ибо у нас якобы есть все, а у них – ничего.

Но в один прекрасный день слепые начинают прозревать. Плачущие утешены. Страждущие спасены. Приедет рыцарь и всех нас спасет, и жизнь снова оправдается…

Но все равно ты должен лгать и обманывать, потому что к этому времени обстоятельства уже изменились. Кому из нас не хотелось все бросить и отправиться на поиски своей мечты? А достижение ее всегда связано с риском и не дается даром: в одних странах за это побивают камнями, в других расплачиваешься социальным изгойством и всеобщим отчуждением. Но она, цена эта, существует всегда. Если даже ты будешь по-прежнему лгать и притворяться, а люди – делать вид, что продолжают верить тебе, они будут перешептываться у тебя за спиной и говорить про тебя гадости и опасаться тебя. Это ведь только к супружеским изменам мужчины общество относится снисходительно, если не восхищенно, а ты – женщина, совершившая прелюбодеяние, обманывающая мужа, который всегда относился к тебе с таким пониманием и любовью…

Но ты одна знаешь, что этот самый муж не смог уберечь тебя от одиночества. Потому что не хватает чего-то, а чего именно – ты и сама не в силах объяснить, тем более что ты любишь его и не хочешь терять. Но все же рыцарь в сверкающих доспехах, обещающий приключения в дальних краях, оказывается гораздо сильнее, чем желание, чтобы все оставалось как было, пусть даже на званых вечерах и семейных торжествах гости провожают тебя взглядами и шепчут друг другу, что такой, как ты, надо бы жернов на шею – да в море, чтоб не подавала другим такой плохой пример.

И в довершение бед твой муж сносит все это молча. Не жалуется, не устраивает сцен. Понимает, что это пройдет. Ты сама знаешь, что пройдет, но сейчас это сильнее тебя.

И вот так продолжается месяц… два… год. Все терпят и молчат.

Но о том, чтобы покаяться, попросить прощения, и речи нет. Оглядываясь, ты видишь, что когда-то вела себя точно так же, как те, что ныне осуждают тебя. Тоже осуждала неверных жен и думала, что, живи они в другой стране, их побили бы камнями. Пока это не случилось с тобой. И ты придумываешь миллион оправданий, говоря, что имеешь право быть счастливой, пусть хоть ненадолго, потому что рыцари, которые убивают драконов, бывают только в сказках. Настоящие драконы не погибают никогда, но, тем не менее, у тебя есть право и обязанность хотя бы раз в жизни прожить наяву сказку для взрослых.

Потом приходит минута, которую ты хотела избежать любой ценой, которую оттягивала всеми силами: минута, когда надо принять решение – продолжать ли жить вместе или расстаться навсегда.

Следом приходит страх совершить ошибку, какое бы решение ни было принято. И ты из кожи вон лезешь, чтобы кто-то принял его за тебя, чтобы тебя выгнали из спальни или даже из дому, потому что продолжать это невозможно. И вот ты уже не один человек: ты раздваиваешься, растраиваешься, и все твои ипостаси разительно отличаются друг от друга. С тобой такое происходит впервые, и ты не знаешь, как быть, что выбрать. Но факт остается фактом: ты попала в такую ситуацию, где страдать будет один человек, или два, или все вокруг…

Но прежде всего она уничтожит тебя саму, каков бы ни был твой выбор.

Уличное движение замерло почти полностью.

Женева, где не больше 200 тысяч жителей, ведет себя как центр мироздания. И те, кто верит в это, прилетают сюда из своих стран и проводят здесь то, что называется «встречами на высшем уровне». Но происходят они обычно в окрестностях и потому не влияют на уличное движение. Самое большее – в небе над городом кружат вертолеты.

Уж не знаю, что за событие имеет место сегодня, но один из наших центральных проспектов перекрыт. Я читала сегодняшние газеты, но в них нет ничего о местных, муниципальных новостях. Знаю, что великие мировые державы прислали своих представителей обсудить «на нейтральной территории» нераспространение ядерного оружия. Какое отношение это имеет к моей жизни?

Самое непосредственное. Я рискую опоздать. Надо было, конечно, воспользоваться муниципальным транспортом…

* * *

Каждый год в Европе тратится примерно 80 миллионов долларов на частных детективов, которые обязаны следить, фотографировать и предоставлять доказательства супружеской измены. Пока весь континент в кризисе, пока предприятия закрываются или проводят массовые сокращения персонала, рынок неверности переживает бурный рост.

В выигрыше – не только детективы. Программисты изобретают разные приложения для телефонов вроде «СОС – Алиби». Устроено очень просто: в определенный час хитроумный гаджет сам отправляет вашей половине нежное послание. И пока вы лежите в постели и пьете шампанское, он известит, что вы сегодня задержитесь на службе из-за неожиданного совещания. Другое устройство предлагает серию извинений по-французски, по-немецки или по-итальянски, и вы можете выбрать то, что вам сегодня больше подходит.

Кроме детективов и компьютерщиков, процветают также и отели. Поскольку, по данным официальной статистики, каждый седьмой швейцарец состоит во внебрачной связи, то можно говорить о том, что 450 тысяч человек ищут места для тайных встреч. Чтобы привлечь клиентуру, управляющий одним фешенебельным отелем однажды объявил: «Наша система позволяет сделать так, что в распечатке транзакций будет указано – эти средства списаны с вашей кредитки за обед в нашем ресторане». И заведение сделалось любимым местом для тех, кто в состоянии платить 600 швейцарских франков в день. Именно туда я и направляюсь сейчас.

Полчаса нервотрепки – и вот я наконец отдаю ключи от машины служащему на отельной парковке и бегом поднимаюсь в номер. Благодаря смс я точно знаю, куда мне идти, и могу ничего не спрашивать у стойки портье.

Между кафе на границе с Францией и тем местом, где нахожусь сейчас, ничего не было и не потребовалось ничего – ни объяснений, ни клятв в вечной любви, ни еще одной встречи – чтобы мы оба непреложно уверились, что это именно то, чего мы хотим. Мы оба опасались, что если будем слишком много размышлять на эту тему, можем отступить, а потому решение было принято без долгих выяснений как, что и почему.

Нет больше осени. На дворе опять весна, и мне снова шестнадцать лет, а Якобу – на год меньше. Я непостижимым образом вновь обрела девственность – пусть только душевную, раз уж физическая исчезла навсегда. Мы целуемся, и я думаю: «Боже мой, я и забыла, что это такое». Прежде я жила в постоянных попытках добиться того, чего хотела, в раздумьях о том, что и как сделать, когда остановиться – и безропотно принимала такое же отношение мужа. И все это было неправильно. И один не отдавался целиком и полностью другому.