Начиная свое паломничество, я думал, что вот – исполняетсяодно из самых заветных мечтаний моей юности. Ты был для меня магом дономХуаном, и в поисках Чудесного я прожил въяве сагу Кастанеды.

Однако ты отчаянно сопротивлялся всем моим попыткам сделатьтебя героем. Это сильно осложняло наши отношения, покуда я не осознал, чтоЧудесное обитает на Пути Обычных Людей. Сегодня это осознание стало одним изсамых драгоценных моих достояний. Оно позволяет мне сделать все что угодно. Онопребудет со мной до конца.

И потому, в благодарность за это понимание – которым ясейчас хочу поделиться с другими людьми, – эта книга посвящается тебе, Петрус.

Автор

Представьте себе царствование Рамира Первого, битву приЛогроньо и святого Иакова верхом на белом коне, возглавляющего победоносноехристианское воинство и наносящего поражение маврам под предводительствомАбдуррахмана Второго. С той далекой поры все, кто владел землей вКампус-Стелле, испанском городке, расположенном у подножья горы Педросо, где иразыгралось достопамятное сражение, ежегодно приносят апостолу Иакову дары ввиде вина или зерна. Вскоре после битвы, когда обитатели тамошних местуверились в том, что тело святого похоронено именно там, этот маленький городокстал местом паломничества. В 997 году мавры разграбили его, с 1809 по 1814французы оккупировали его, но этот край уже был священен, а пути, ведущие внего, осеняла магия. Всякий путь, если только он ведет к нашим мечтам, естьпуть магический.

А тот, кто следует за магией, для достижения своей мечтынуждается в Пути. Человеческий дух, с незапамятных времен отыскивающийисточники, которые могли содействовать в отгадке тайн бытия, пользуется любымсветом, способным разогнать окутывающий их мрак. Прелесть и чудо этой книги – втом, что она обещает: ты сам в полной мере способен пройти своим путем, достичьсвоей мечты, обрести свой меч.

Сантьяго, или святой Иаков Старший, был одним из двенадцатиапостолов, братом Иоанна и рыбаком. После взятия Христа под стражу он скрылсяиз Иерусалима, но тотчас после казни вернулся туда и сделался провозвестникомновой веры – столь пламенным, что Ирод Агриппа приговорил его к смерти в 44года.

И так же, как в Сантьяго, Вера и Воодушевление очевидны вПауло Коэльо. Когда я познакомилась с ним, то и представить себе не могла, чтокто-то способен открыть мне совершенно новый и неведомый мир. И, подобно Любвив шестнадцать и Философии – в двадцать лет, Пауло Коэльо продемонстрировал мне,что мир гораздо, неизмеримо больше наших представлений о нем. Для того чтобыобнаружить сокрытое, в союзники к строгой логике следует взять ослепительныепрозрения наития. Для тех, кто проходит по дороге обретения своей мечты,феномены, невозможные с точки зрения традиционных философов, открываютвозможность духовного зрения.

И через диалоги, которые ведут Пауло и Петрус, Путьрождается в нас самих. Вот они идут по дороге – Петрус и Пауло, Петр и Павел.Святые Петр, Иаков и Иоанн никогда не питали особо нежных чувств к святомуПавлу – напротив: они, убежденные каббалисты, отдавали весьма значительную даньязыческим тайнам. Св. Павел, который превосходил их интеллектуально, ибонесравненно лучше знал философию и был значительно образованней, принужден былсносить обиды от тех, кто считал, будто он отравлен Гнозисом, или мудростьюгреческих мистерий. И совсем не случайно те, кто свершает путь, описанный в«Дневнике мага», носят имена Петра и Павла. И вот они идут – беседуя, выпивая,подкрепляясь и открывая для себя мир.

Вера, Надежда (Воодушевление) должны привести нас кМилосердию (Любви). Пауло – человек, одаренный всеми тремя качествами. Но неВера ли привела Сантьяго к встрече с жизнью? Не Надежда ли заставляла егосовершать путь с воодушевлением? Не забудем, что по-гречески «энтузиазм» –синоним Божественного, а буквально означает «имеющий Бога внутри себя». Визбытке наделен он и Любовью, которую по греческой традиции подразделяет наЭрос, Филос и Агапе. Последняя – и важнейшая – ипостась Любви переводиласькогда-то как «трапеза», что тотчас отсылает нас к диалогам Платона. Ведь его«Пир» – тоже скорее повествование, нежели диалог, и пусть германские философыпредпочли слову «Пир», закрепившемуся в латинской традиции, слово «Симпозиум».В наши дни пиршество и симпозиум – явления принципиально различного порядка. Новедь, подобно еде, знание, представшее перед нами, может быть попробовано,изучено, а если пришлось по вкусу – поглощено и усвоено. Знание и пища, как ипредмет любви, становятся составной частью нас самих. Греки в очередной разоказались правы.

Таков «Дневник». Это – встреча с самим собой. Это – великаямечта, обретаемая в конце долгого и трудного пути. Путь этот может бытьпроложен каждым – любым, кто захочет проложить его. Как и любимый им УильямБлейк, Пауло Коэльо порывает с прежней традицией и создает свою собственную. Онпроменял гламур на харизму, а стереотипы – на пламенеющие символы. Для негопредметы зримого мира видимы также и глазами воображения. Помня уроки Блейка,вооружась собственной, незаемной отвагой, сумел Коэльо поставить напротив другдруга тигра (опыт) и ягненка (невинность) и определить обоих как одинаковопрекрасных, ибо тот и другой «увидены оком, сотворены дланью бессмертного».Путь Пауло Коэльо прекрасен и плодотворен – мы рукоплещем ему. Пусть каждый изнас попытается осуществить свой собственный.

Клаудия Кастелло Бранко

Я сижу в саду в городке, расположенном на юге Франции.

И при взгляде на горы мне вспоминается, как двадцать летназад я прошел по этим горам пешком, впервые вступив в контакт с ПутемСантьяго.

И время будто течет вспять: предвечерний час, чашечка кофе истакан минеральной воды, вокруг ходят и разговаривают люди. Только на этот раздекорацией этой сцене служат равнины Леона, и звучит испанская речь, и близитсядень моего рождения, и уже пройдено чуть больше половины пути, ведущего вСантьяго-де-Компостелу. Я гляжу вперед и вижу монотонный пейзаж и проводника,который тоже попивает кофе в баре, возникшем словно бы ниоткуда. Гляжу назад –тот же монотонный пейзаж, и разница лишь в том, что в пыли еще виднеютсяотпечатки моих подошв, но это ведь ненадолго: еще до пришествия ночи ветерзаметет следы. Все кажется мне призрачным. А что я делаю здесь? Этот вопрос недает мне покоя, хотя минуло уже несколько недель.