Билли достал бутылку и два бокала и разлил коньяк. Эд молча наблюдал за ним.

– А если тебя мучает совесть, – продолжил Билли, – то могу сказать, что не так уж сильно Аврора пострадала. Я думал, она в обморок хлопнется или истерику закатит, когда меня увидит и обо всем узнает, но она и глазом не моргнула. Парнем больше, парнем меньше, какая разница? Держи. На самом деле ей на тебя наплевать.

Он протянул один из бокалов Эду.

– Держи, говорю.

– Какой же ты подонок, – с ненавистью проговорил Эд.

– Что?

Эд выбил у него из рук бокал и выбежал из холла.

– Вот гад!

Билли едва успел отпрыгнуть от пролившегося коньяка. На нем были новые дизайнерские туфли, и он не хотел испортить их в первый же день.

– А сам-то ты кто, Эд?

Но его негодующий вопль пропал втуне. Эд уже скрылся из вида.

Билли подошел к бару и глотнул коньяка прямо из бутылки. Он чувствовал себя несправедливо оскорбленным. Что это нашло на Фултона? Девчонка бесспорно хороша… Оформилась, повзрослела… Правда, из-за халата трудно было увидеть что-нибудь определенное, но у него глаз наметан, его не проведешь. Девочка первый класс. Неудивительно, что Эд взбесился.

Билли взял бутылку и сел на диван. Громкие крики и женский визг доносились до него с улицы, но присоединяться к друзьям ему не хотелось. Все прошло не так, как он задумал, и в то же время его план был полностью воплощен в жизнь. Как такое может быть? Аврору следовало наказать. Она умудрилась выставить его идиотом. Его, Уильяма О,Коннора, неотразимого покорителя женских сердец, опозорила скромная выпускница католической школы, которая и целоваться толком не умела!

Она должна была заплатить. И она заплатила. В искусстве обольщения даже он признает авторитет Эда Фултона. Аврора была обречена, и Билли предвкушал хорошенькое веселье, когда она поймет, что ее принц на белом коне на самом деле демон мести.

И все-таки где-то его безупречный план дал сбой. Что произошло между ними? Почему Эд ведет себя так странно? Неужели он и вправду влюбился в нее?

Билли расхохотался. Нет, это уже ни в какие рамки не лезет. Просто у мальчика внезапно взыграла совесть. Ничего, это пройдет. Он покатается по городу, успокоится и вернется к друзьям.

– Билли, не скучно тебе здесь одному? – Любительница коньяка Джоан заглянула в холл. – Пойдем к нам. Крис и Алекс плавают наперегонки, а Лайза собирается устроить конкурс на лучший стриптиз.

– Правда? – оживился Билли. – На это стоит посмотреть.

– А где Эд? – Джоан с любопытством оглядела холл. – Лайза вроде говорила, что он приехал.

– Эд… отъехал. У него проблемы небольшие. Он скоро вернется.

Джоан надула губки. Чужие проблемы ей были неинтересны.

– А я иду, моя крошка.

Билли встал с дивана и потянулся. Сколько можно размышлять? Пусть Эд сам разбирается, он себе портить жизнь не намерен.

Когда Келли дошла до Тотенхэм-роуд, на правой пятке вздулась гигантская мозоль, а подушечка большого пальца на левой ноге уже начала кровоточить. Как назло, на дороге не было ни одной машины. Все словно сговорились уехать из города. Еще бы, ведь сегодня воскресенье. Традиционный день для семейных пикников на лоне природы.

Келли и злилась, и радовалась этому. Ковылять пешком до дома было ужасно, но еще ужаснее было испортить репутацию себе и «Суперняне». Что будет, если ее узнают? Няня месяца, лучший специалист по работе с детьми бредет по городу босиком, в мужском халате, с покрасневшими от слез глазами… Об этом растрезвонят все местные газеты, и Агнесс не просто ее уволит. Она ее убьет.

На перекрестке Келли села прямо на землю и внимательно изучила свои раны. Выглядели они неважно. До дома ей не дойти. Жаль, что в кармане халата не завалялся даже носовой платок. Если бы перевязать волдырь, идти было бы гораздо легче. Келли попыталась оторвать кусочек ткани от полы, но у нее ничего не вышло. И к лучшему, наверное. Для завершения образа пропащей бродяжки ей как раз не хватает разодранного халата и ног, обмотанных тряпками.

Шум двигателя Келли услышала до того, как увидела машину. Она сразу вскочила на ноги, не обращая внимания на резкую боль. Кто бы это ни был и куда бы он ни ехал, ему придется взять ее с собой!

Келли выскочила на проезжую часть, чтобы в случае необходимости броситься под колеса. Но, завидев красную спортивную машину, она вернулась на тротуар. Эд Фултон, больше некому. Вряд ли в Тотенхэме у кого-нибудь еще есть красная «феррари».

Келли с радостью убежала бы, но разве ей скрыться от него?

Эд подъехал к девушке и распахнул дверцу.

– Садись.

Келли не шевелилась.

– Кому говорю, садись. Или ты собираешься через весь город идти в таком виде?

– А тебя это волнует?

Он пристально посмотрел ей в глаза.

– Представь себе, волнует. Так что садись, пожалуйста.

Келли понимала, что дальнейшее препирательство бессмысленно. Если она хотела от него спрятаться, не надо было идти по главной дороге.

– Где ты живешь? – спросил Эд, когда Келли села в машину.

– Какая тебе разница?

– Должен же я знать, куда тебя отвезти.

– Мэйпл-стрит, двенадцать.

Келли назвала первый адрес, который пришел ей в голову. Адрес Агнесс.

– Фешенебельный райончик, – заметил Эд.

– Не такой фешенебельный, как Молхол-драйв.

– Да, может быть… Послушай, Келли, я не собираюсь сейчас…

– Мы едем куда-нибудь или нет?

Эд завел машину.

– Да, едем. Но вначале ты меня выслушаешь.

– А куда мне деваться? – недобро усмехнулась Келли. – Я же в твоей машине.

Несколько минут они ехали молча. Эд собирался с мыслями, Келли ждала. В ней постепенно закипало отчаяние. Разве ему мало того, что он сделал? К чему эта комедия? Ах, Келли, позволь мне довезти тебя до дома… Я не хочу, чтобы ты разгуливала по городу в таком виде… Или он надеется, что в благодарность за это она не будет держать на него зла?

– Я знаю, что ты обо мне думаешь, – начал Эд. – И я полностью с тобой согласен. Нам нет прощения, мне и Билли. Мы поступили мерзко…

– Не надо заниматься самобичеванием, – перебила его Келли. – Мне это неинтересно.

– Но я хочу, чтобы ты знала…

– Я уже все знаю, Эд. Мне все равно, почему ты решил помочь Билли. Главное, что ты ему помог. Ваша затея увенчалась успехом, мы об этом уже говорили. Зачем повторяться?

От ее равнодушного тона у Эда по коже побежали мурашки.