– Оксана, а вы сегодня случайно больше не снимали на том красивом пляже, о котором ты мне рассказывала? – начала я издалека.

Внутри меня все пульсировало и клокотало от волнения. Я ожидала, что сейчас Оксана сделает круглые глаза и примется рассказывать историю о том, как они обнаружили чистый пляж и надпись, но вместо этого она отложила сценарий, пожала плечами, потянулась, хрустнув позвоночником, и спокойно спросила:

– Не-а, а зачем там снимать?

– Ну ты же говорила, что в фильме будет несколько сцен на этом пляже, – напомнила я, стараясь не выдать своего волнения.

Оксана улыбнулась:

– Полина, какая ты наивная! Правильно, на пляже должно быть несколько сцен. Мы их сняли в первый же день. Потом монтажер разбросает сцены по всему фильму, и все дела. Это экономия времени. Сцены в фильме показывают не в том порядке, в котором их снимают.

Я почувствовала, что краснею. Мои щеки пылали.

«Интриганка! – с насмешкой подумала я о себе. – Занимайся своим делом – плавай, а не интриги плети! Не твое это! Вот облом!»

– Понятно, – выдавила я из себя. – Так вы туда больше не вернетесь?..

– Нет, – сказала Оксана. – А что?

– Просто интересно. А как так, ведь зрители поймут, что все сцены сняты в один день! – все еще недоумевала я.

– Полина, просто в каждой сцене на пляже мы надевали разную одежду. Зрители будут думать, что это снято в разные дни. Так что на пляже нам больше делать нечего.

– А-а-а… Ясно…

Я была смущена. Значит, я зря делала надпись «ГНЕВ НЕБЕС». Ее никто не прочитает!

С одной стороны, я была рада, что секретный пляж больше никому не нужен. Когда снимется весь фильм, съемочная группа уедет из Лимонного, и пляж вновь станет секретным. Моя душа будет спокойна.

Но с другой стороны, я была огорчена, что съемочная группа не увидела чистый пляж и надпись. Не осознает своего грязного (в прямом смысле слова) поступка.

Я не хотела, чтобы Оксана знала, чей именно этот пляж, и только поэтому не спросила у нее: «Оксана, а как ты могла позволить, чтобы там мусорили? Ведь ты влюбилась в этот пляж! Почему же спокойно смотрела, как по нему разбрасывали мусор?»

Но я сдержалась, потому что Оксана, может, и не знает о мусоре. Вполне вероятно, что, снявшись, актеры уехали с пляжа, а мусор там оставили работники съемочной группы. Скорее всего, так и было! Ведь не могли же снимать сцену на грязном пляже с пакетами на деревьях и с огрызками в роднике!

Жаль, конечно, что «ГНЕВ НЕБЕС» никто не увидел, но я рада, что одна моя проблема решена.

Кажется, из-за радости даже небо надо мной посветлело. На меня столько всего навалилось, и вот наконец стало чуть-чуть легче. Голова хоть за пляж не будет болеть.

Я задумалась и поняла, что несчастья, кажется, подходят к концу. Пляж снова стал секретным, Оксана помирилась с Людочкой…

Все становится хорошо. Только Марата нет рядом…

Я набрала его номер. «Телефон абонента выключен, попробуйте позвонить позднее».

Я села рядом с Оксаной. Она упоенно читала сценарий. А я думала. Я ничего не знаю о Марате уже третий день. Я громко вздохнула.

– О чем думаешь? – Оксана вновь оторвалась от сценария.

– О Марате, – призналась я. – Где он? Что с ним?

– Если бы я знала… Марат сам себе делает хуже.

– Ты про съемки?

– Ну да, – кивнула Оксана. – Его сцену должны снимать уже через семь дней, а он ни разу не пришел на репетицию. Редактор по-прежнему не может до него дозвониться.

Я промолчала. Я понимала, что Марат поступает некрасиво.

– Понимаешь, режиссер хочет на эту роль именно Марата, – проговорила Оксана, глядя на горы. – У него для этой роли идеальная внешность. А Марат, вместо того чтобы нормально поговорить и решить все вопросы, куда-то исчез! Кто так поступает? Это несерьезно. Кино – это же не детский сад… Съемочная группа не может его ждать неизвестно сколько. Но плохо еще и то, что этим поступком он может навредить себе в дальнейшем.

– Как это? – не поняла я.

– В мире кино все тесно связаны между собой, – стала объяснять Оксана. – Режиссеры и продюсеры знают друг друга. В большинстве случаев дружбой их общение не назовешь, потому что все конкуренты, но информация быстро расходится. Режиссеры наводят справки об актерах. И если Марат снова захочет где-нибудь сыграть, его вряд ли возьмут. Если он подвел один раз, то подведет и в другой.

– Но он же не виноват, что попал в больницу! – воскликнула я.

– Это понятно, – не стала возражать Оксана, – но он мог хотя бы по-человечески все объяснить, а не исчезать неизвестно куда? Он портит себе карьеру, даже не начав ее. Полина, я прекрасно знаю и тебя, и Марата, поэтому не думай, что я против него. Я просто передаю тебе то, о чем ходят разговоры в нашей команде. Я там актриса, а не продюсер, я не имею власти. Я заступаюсь за Марата как могу, говорю, что он объявится, но… – Она замолчала.

– Что – «но»? – поторопила я Оксану.

– Они спрашивают: «А ты можешь назвать точную дату?» Вот я и замолкаю. А что я им на это отвечу? Откуда я знаю, когда объявится Марат? Откуда? Этого даже ты не знаешь.

Я сникла. Оксана была права.

Но карьера, фильм – это все второстепенно. Главное, чтобы Марат вышел на связь, чтобы дал о себе знать, чтобы выздоровел! А за его поступки я его уже потом буду ругать.

Я что-то хотела сказать Оксане, но зазвонил мой телефон. Я взглянула на дисплей: «Денис»!

Я сначала не хотела брать трубку, но, когда мелодия почти доиграла до конца, взяла:

– Алло.

– Нам надо поговорить, – без предисловий заявил Денис.

– О чем? – усмехнулась я. – О том, когда тебе лучше сдать в милицию своих дружков и сдаться самому?

– И об этом тоже, – ответил Денис, чем ошарашил меня.

– Да?.. – растерянно протянула я.

– Да. Давай встретимся через полчаса у входа в «Аллею пальм».

– Давай.

«Аллея пальм» – так назывался парк, в котором росли только пальмы. Через полчаса я была на месте. Денис стоял у входа.

– Пройдемся, – утвердительно сказал он.

Мы шли по безлюдной аллее и молчали. Между нами витало много невысказанных слов. Денис казался подавленным.

– Значит, ты стала общаться со мной только ради выгоды? – наконец начал он разговор, кивнув на перстень, который теперь уже был на моей руке. Когда я была дома, я его сняла, а теперь снова специально надела.

– Ну, если выгодой можно назвать наказание преступников, то да.

– Ты уверена, что я преступник? – с полуулыбкой взглянул на меня Денис.