Афинянам, привыкшим к скалистым горам и сухому лету, эта зеленая равнина казалась заманчивой экзотикой. Вода перемешивалась с черной грязью, кишевшей какой-то живностью. Воздух влажен и свеж, земля пахнет садом. С палуб триер открывается вид на бесконечные – ни конца ни края – заросли папируса, конопли, осоки, лотоса; на эту зелень ни в какое время года ни одна снежинка не упадет, никакой мороз ей не грозит. Над колышущимися водными растениями возвышаются пальмы; их кроны покачиваются под легким дуновением северного ветра. Проносятся вспугнутые кораблями стаи диких гусей, уток, ибисов. Всхрапывают, перекрывая путь триерам, гиппопотамы (кажущиеся грекам «речными лошадями»). В пене, вскипающей под веслами, мелькают окуни и другие невиданные рыбы. В тех, кто не озаботился надеть на ночь марлевую сетку, безжалостно впиваются москиты.

Длинная вереница триер движется по каналу бок о бок с местным водным транспортом, основы которого были заложены задолго до возникновения Афин. Грузовые суда, сделанные из коротких деревянных планок, прилегающих друг к другу, словно кирпичи в стене, плоты из вязаного папируса, плоскодонки, идущие по мели с помощью длинных шестов. Странно, удивительно: мужчина перегибается через борт папирусного ялика и протыкает гарпуном крокодила; за рулевым веслом скользящей мимо баржи сидит безмятежная, с обнаженной грудью женщина; похоронные барки перевозят тела покойников, над которыми с причитаниями склонились плакальщики. На берегу люди вместо вина пьют из кружек пенистое пиво. Странно.

А вот союзники с Лесбоса, Самоса и Хиоса чувствуют себя в дельте как дома. Многие рулевые с этих островов хорошо знают Египет. Их предки были среди греков – «бронзовых мужчин», что более двух столетий служили фараонам как наемники, а впоследствии негоцианты. Ионийцам (как и эгинцам) были предоставлены в западной части дельты Нила торговые площади. Греческие купцы построили здесь город, назвали его Навкратис («Сильный флотом, господствующий на море»), и египтяне не возражали против того, чтобы они возводили здесь храмы в честь своих богов.

Как раз под Навкратисом армия Инара только что одержала большую победу над врагом, о чем он радостно известил афинян и их союзников. Уцелевшие в сражении персы устремились вверх по реке, к старинному Мемфису. Вскоре здесь появился со своим флотом Харитимид. Инар и египетское воинство разместились в греческих триерах, и началась погоня. До этой поры персы свободно перемещались на своих судах по здешним водам. Нил – главная магистраль Египта. Кто контролирует реку, тот контролирует всю страну.

Приток Нила, на котором стоял Навкратис, был слишком узок для боевых действий. Но выше, где все рукава сливались в единый поток, могучая река становилась по-настоящему широка и полноводна. Именно отсюда греки впервые увидели великие пирамиды, поднимающиеся на западном берегу среди гробниц и храмов. Возведенные две тысячи лет назад, пирамиды по-прежнему оставались самыми крупными и самыми высокими постройками на земле. К югу от Гизы, где река растекается от берега к берегу больше, чем на милю, она равняется в своем величии с этими памятниками. В некоторых местах и в определенное время года Нил разливается даже шире, чем Геллеспонт или пролив Саламин. Тут в основном мелко, но триеры с их низкой осадкой проходят легко.

В одном из широких рукавов Нила, в верхнем его течении, наконец показались персы. Числом невеликая – всего восемьдесят триер, персидская эскадра имела изначальное преимущество в том смысле, что ее гнал на греков попутный ветер. Но уже при Саламине афиняне показали, что вполне выдерживают сравнение с египтянами, находящимися на персидской службе, а ведь с тех пор прошло два десятка лет активной деятельности. В столкновении двадцать персидских судов было потоплено, тридцать взяты на абордаж, оставшимся тридцати удалось уйти, либо пробившись через дельту к морю, либо достигнув Верхнего Египта, где персы еще удерживали некоторые позиции.

Поблизости находилась самая заманчивая цель – Мемфис. Тут персы построили по-настоящему царский док – «Корабельный дом», где работали тысячи людей. Бухта буквально кишела паромами, рыбачьими лодками, торговыми и транспортными судами, а стены города поднимались почти от самой кромки воды. В прошлом Мемфис, по крайней мере однажды, уступал морской армаде – нубийский царь привел свои боевые корабли с высокими мачтами прямо к городским стенам. Тогда некоторые из его людей падали на зубчатые стены прямо с нок-рей, другие добрались до берега по мосту, собранному из здешних лодок.

На стороне Инара и его греческих союзников было большое преимущество – по ту сторону стен жили друзья, ибо большинство египтян не принимало персов, точно так же, как и любых других иноземных властителей. Довольно быстро армия повстанцев освободила две трети города. Уцелевшие персы и их египетские приспешники ушли улицами в укрепление, которое греки называли Белой крепостью. Кроме этой цитадели, весь Нижний Египет, от Мемфиса до морского побережья, оказался теперь в руках Инара и его греческих союзников. Мало того что это была богатейшая и наиболее населенная область страны – отныне греческий флот в Мемфисе становился чем-то вроде пробки в бутылке: можно было облагать налогом или конфисковать любой груз, идущий из верховьев Нила к открытому морю.

Афиняне горделиво полагали себя поборниками свободы, но за моря они отправлялись не только затем, чтобы принести ее народу Египта. По экономике это была третья страна среди колоний Персидской империи. Лишь Вавилон и Индия превосходили Египет, а его дань составляла семьсот серебряных талантов в год – больше, чем приносили за такое же время афинянам все их морские операции. И это не говоря о 120 тысячах бушелей зерна, которые Египет поставлял на нужды персидской армии. К тому же именно через Египет эфиопы обычно переправляли свою дань персам – черное дерево, слоновые бивни и неочищенное золото. Отделяя Египет от персов, Инар и его греческие союзники лишали Царя царей целого состояния, немалая часть которого отныне пойдет в Афины.

И все-таки Египет был для афинян чем-то большим, нежели просто источником дохода. За сто лет до начала греко-персидских войн знаменитый афинский законник Солон снарядил на собственные средства торговое судно для путешествия в Египет и вернулся назад с историями и мудростью, почерпнутыми у жрецов в городах Саис и Фивы. Несколько поколений спустя, сочиняя свой знаменитый миф про Атлантиду (представляющую собой в действительности аллегорию зла морской державы), афинский философ Платон утверждал, что египетские жрецы являются хранителями древнейших исторических традиций. Египет одарил Афины пшеницей, папирусом, математикой, медициной, а также богатейшей в мире традицией каменной скульптуры и архитектуры.

После успешного завершения кампании большая часть афинского флота повернула в Эгейское море, везя в трюмах обещанное Инаром добро. Харитимид остался в Египте командовать объединенным греческим флотом. Нескольким тысячам гоплитов предстояло осадить Белую крепость в Мемфисе, а эскадра из сорока триер контролировала морскую торговлю и транспортные перевозки в верховьях Нила.

Для закрепления своего военного присутствия в Египте афинянам нужна была морская база на ливанском побережье или в Палестине. Можно, конечно, воспользоваться давно освоенными стоянками на Кипре, но не было перевалочных пунктов, где экипажи могли отдохнуть на долгом пути оттуда в дельту Нила. Перспектива любой морской державы, чья мощь основывается на весельном флоте, зависит от контроля не столько над крупными территориями, сколько над портами стратегического значения, где всегда есть пресная вода и провизия и где можно надежно укрыться и от капризов погоды, и от атак противника. Таковы были финикийские города Сидон и Тир с их протяженной береговой линией, но они все еще сохраняли верность Персии. Однако в пятидесяти милях к югу от них афиняне нашли то, что им требовалось, – место укромное и соблазнительное.