Правда, иные неудачники, вернувшись домой, шли первым делом не к лавочнику, а к врачу. Гребля и вообще морская служба связаны с профессиональным риском и заболеваниями. Среди врачей, исцеляющих такие заболевания, были ученики знаменитого Гиппократа, этого медика-революционера. Он родился на островке Кос, в восточной части Эгейского моря, но учение его далеко перешагнуло границы и Коса, и всего Афинского союза, членом которого он был. Гиппократ создал целую школу медицины по образцу философских школ. Его ученики и преемники приносили священную клятву Гиппократа, но свою научную деятельность основывали не на божественных заповедях, а на наблюдениях за симптомами, на применении разных методов лечения и на скрупулезных записях течения болезни.

Эти записи, как самого Гиппократа, так и его последователей, проясняют характер опасностей, с которыми сталкивались греческие моряки того времени. «На Саламине человек, упавший на якорь, поранил себе живот. Он испытывал сильные боли. Он выпил лекарства, но желудок не опорожнился, и рвоты тоже не последовало». Гребцов донимали не просто волдыри на ладонях или ушибы. Несмотря на шерстяную подушечку и упор для ног, греческие моряки страдали от профессионального недуга, связанного с продолжительным сидением на банке, – так называемого свища ануса.

Если не лечиться, свищ может разрушить стенку прямой кишки. И это уже серьезно. Если же принять меры вовремя, свищ убирается за какие-то несколько дней – при помощи пробок из льна и свечей из напудренного рога. Другие средства – вода, смешанная с медом (оказывает эффективное антибактериальное воздействие), щавелевый отвар, валяльная глина, глинозем. Прямая кишка несчастного гребца подвергается постоянной обработке миром, и свищ постепенно сходит на нет. Но без медицинского вмешательства дела плохи: «Кого не лечат, те умирают».

Ученики Гиппократа привнесли в медицину тот упорядоченный, научный подход, который оказал в свое время революционное воздействие и на многие другие виды деятельности того времени – от изучения истории до градостроительства. Медики изучали розу ветров, дожди, звездное небо с таким же усердием, что и моряки, ибо были твердо убеждены в том, что климат и смена времен года оказывают сильнейшее воздействие на физическое состояние человека. В городах восточной Греции под пятой персов искусства и науки пришли в упадок. И вот теперь либеральное мировоззрение афинян сделало возможным научный ренессанс. А свобода передвижения по пределам морской империи способствовала быстрому распространению свежих идей и технических нововведений.

С возрастанием роли военного флота и мореходства в целом Пирей постепенно сам по себе становился крупным городом. Афинскому флоту нужен был достойный его дом, и народное собрание обратилось к первому в мире профессиональному градостроителю, Гипподаму из Милета. Он тоже был восточным греком, но покровители его отнюдь не стремились к какому-то особому изыску, скорее даже не отдельные покровители, а жители разных мест, мечтающие о новых городах. Афины были готовы щедро платить таким странствующим консультантам, будь то предсказатели, астрономы, архитекторы или инженеры. Родной город Гипподама был перестроен по четкой разметке после того, как орды Ксеркса сровняли его с землей. Успех этого огромного предприятия побудил архитектора отправиться в путешествие по всему Средиземноморью с проповедью этого самоновейшего градостроительного направления. Гипподам представлял собой фигуру весьма красочную и эксцентричную, как и подобает ученому мужу, каким он хотел выглядеть в глазах широкой публики. Длинные, причудливо уложенные волосы, необычная одежда. Зимой и летом он носил одно и то же дешевое, странной выкройки одеяние.

Гипподам был не просто инженером-строителем, скорее теоретиком-утопистом. Он отыскивал некую физическую опору для совершенного человеческого сообщества – социальную, пространственную и духовную. В соответствии со своими философскими, метеорологическими и архитектурными воззрениями Гипподам неизменно видел мир в тройном измерении. В его идеальном городе население распадается на три категории: ремесленники, крестьяне и воины. Земля тоже имеет три сегмента: священная, общественная и частная. Даже судебный вердикт предполагает три возможности: виновен, не виновен, есть сомнения. Как, должно быть, подпрыгнуло у этого человека сердце, когда его взору впервые открылись три естественные гавани Пирея!

За ними, однако, начинался каменистый участок безводной земли, беспорядочно застроенный ко всему прочему – еще по плану Фемистокла – различными укреплениями, эллингами, рассеченный дорогами; повсюду разбросаны капища, а на мысе уже тысячи лет стоит рыбацкая деревушка. Правда, много и земли совершенно свободной, девственной, так сказать. Более того, под рукой строительный материал – камень. Карьеры приморской оконечности мыса – кладезь пористого желтовато-серого известняка и мягкого мергеля. Конечно, это не роскошный белый мрамор горы Пентелион, но материал прочный и надежный, как сам Пирей.

Афины веками разрастались в высшей степени органично – улицы и городские районы разбегаются в разные стороны от Акрополя, подобно тому как от сердца разбегаются артерии. По обе стороны извилистых переулков жмутся друг к другу частные дома, капища, общественные помещения, мастерские. У такой конфигурации были свои адвокаты. Греки, во всяком случае многие из них, были убеждены, что план города и должен быть алогичным, в нем и должно быть трудно ориентироваться. Если улицы расположены прямо и четко, враг-завоеватель проложит себе путь с такой же легкостью, как и местный житель. Разумеется, восстанавливая город после событий в проливе Саламин, афиняне решительно воспротивились переменам, которые предлагал Фемистокл. Но Пирей, дитя современности и просвещенности, будет выглядеть иначе.

Гипподаму было предложено разделить, или рассечь, Пирей на части. С самого начала в качестве оси он избрал длинную седловину земли, уходящую от подножия холма Мунихия, этого акрополя Пирея, на юго-запад, к холму Акте и карьерам. По обе стороны оси Гипподам разметил границы священной, общественной и частной земли. На пограничных камнях четко обозначено предназначение каждого из участков. Точно так же на специальных табличках указано местоположение святилищ богов, кварталы иноземных купцов и даже остановка парома, откуда можно добраться до Саламина или какого-нибудь другого острова.

В центре – агора с домом совета и общественными учреждениями. Этот центр гражданской жизни города, получивший наименование Гипподамовой агоры, архитектор расположил на ровном участке земли, к северу от бухты Зеа. Уже невдалеке от кромки бухты агора расширялась, образуя открытое пространство, где накануне выхода в море могут концентрироваться триеры.

Поперечные улицы соединяют порт Канфар по одну сторону этого гребня с военным портом бухты Зеа по другую. Размечая улицы, Гипподам взял за основу математическую пропорцию 3:5:9. Переулки, ограничивающие квартал, имеют ширину 15 футов, улицы, обозначающие границу района, – 25, а магистрали – целых 45. Все выдержано в прямых формах. Афиняне были настолько довольны работой Гипподама в Пирее, что впоследствии заказали ему городской план своей новой колонии в северной Италии – Фурии.