– Так знайте, мисс Николс – его пальцы легли мне на подбородок и легонько повернули в сторону, заставляя заглянуть в глаза мужчине. – Это не вы шлюха. Это я полный кретин, который, наплевав на все сигналы вашего неприятия, думал только о себе. И нет ничего ужасающего в том, что вам могло это нравится. Тело, оно иногда живет своей жизнью и потребностями. Хочет есть, спать, трахаться. Инстинкт размножения, знаете ли. Поэтому, прошу вас, не выдумывайте себе глупостей и уж точно не вздумайте их натворить.

Его последняя фраза прозвучала так твердо и уверенно, что у меня не нашлось сил для возражения. Оставалось лишь молча согласиться. Никаких глупостей я точно творить не собиралась, тем более сейчас, когда впереди непроглядно-темного тоннеля моей жизни забрезжил свет.

Матисон еще несколько долгих мгновений сидел на кровати, то ли ожидая моего ответа, то ли раздумывая, не сказать ли что-то еще, а после встал и произнес:

– Буду в гостиной, а ты пока отдыхай.

Томас был уже у самого выхода, когда где-то в отдалении зазвонил мой телефон. Кажется, вчера он оставался в сумочке.

– Я подам, – с готовностью отозвался мужчина и через короткое время вернулся в спальню с маленьким клатчем, из числа купленных для меня в бутике.

Телефон все еще разрывался, когда я вытряхнула содержимое сумки и, боясь, что не успею ответить на вызов, торопливо ткнула в кнопку приема:

– Привет, Шин! – радостно проговорила я, наверное, чересчур громко и вкладывая в голос слишком много эмоций, отчего мое показательное веселье стало приторно-неправдоподобным.

– И тебе привет, сестра, – голос с той стороны был хмур и недоволен. – Ты говорила, что придешь сегодня ко мне, но тебя все еще нет.

В этот момент с безнадежностью поняла, что за всеми событиями совершенно упустила из виду обещание навестить Шин. Я даже не знала, который сейчас час. То, что Матисон назвал завтраком, по времени могло приближаться и к ланчу, а у меня поблизости даже часов не было, чтобы проверить.

– Я буду через минут тридцать. Обещаю, – выпалила в трубку, одновременно вскакивая с кровати и принимаясь за поиск вещей. – Тебе что-нибудь купить?

– Не откажусь от фисташкового мороженного, надеюсь, оно задержится в моем желудке дольше, чем вся остальная еда, – с натянутым оптимизмом откликнулась сестренка.

Я же сглотнула набежавший ком в горле. Новая терапия с ее препаратами не могла проходить без побочных действий.

– Хорошо, будет тебе фисташковое. Жди, – пообещала я и отключилась.

Тут же мимолетно взглянула на время в телефоне и прокляла свою беспечность. Полдень.

– Далеко собралась? – наблюдая за моими попутками запихнуть в сумочку все вытряхнутое, спросил Томас.

– К сестре. Мне нужно быть у нее через полчаса. Если потороплюсь, то обязательно успею на метро.

Я назвала нужную станцию и, больше не глядя на босса, села перед пакетами с одеждой:

– Это в Квинсе, – проговорил Томас, встав позади меня, – на метро с пересадками выйдет большой крюк. Проще на машине.

– Не проще! Пробки и час пик! – возразила я. – Отвернитесь, пожалуйста.

Он хмыкнул, но выполнил мою просьбу. Стянув с себя футболку, торопливо надела повседневное платье до колен, не забыв оторвать этикетку и, схватив сумочку, устремилась в коридор.

– Алисия, сегодня воскресенье, середина дня! О каких пробках речь? – вновь заговорил Матисон. Он что-то обдумал и, последовав за мной, замер, глядя, как я надеваю туфли. – Уверен, нам сегодня обязательно повезет! Жди здесь, я переоденусь.

Рассеянно кивнув, проследила за ним взглядом и вдруг поняла, что неосознанно впустила Томаса в святая святых моей души. В тайну, в которую не собиралась посвящать, но которую он раскопал сам.

В тайну и одновременно главное солнышко, оставшееся в моей жизни.

Я собиралась поехать с ним к Шин.

* * *

Дорога в больницу на автомобиле Томаса и впрямь заняла в два раза меньше времени, чем обычно. Мы приехали заранее, даже несмотря на задержку в магазине, куда я забегала за обещанным мороженым.

Уже шагая по длинным и ярко освещенным белым коридорам, вспомнила один немаловажный момент:

– Томас, – остановившись, окликнула я. – У меня будет к вам… – запнулась, а после все же исправилась: – к тебе небольшая просьба. Шин выглядит неважно. И она может расстроиться, если увидит не то выражение на твоем лице.

В легком удивлении приподняв брови, Матисон пожал плечами и ответил:

– Хорошо. Но не думаю, что все настолько плохо, чтобы я не сумел себя сдержать.

Ну, это уже зависит от того, какие случаи болезни он видел до этого… Кивнув в знак согласия и благодарности, я продолжила путь и остановилась только возле нужной палаты, чтобы, глубоко вздохнув, отворить дверь. С улыбкой на лице вошла в светлое помещение и тут же радостно затараторила:

– Привет, солнце! Заметь, я прибыла аж на пять минут раньше! Моя пунктуальность достойна отдельной похвалы, согласна? – я говорила, с удовольствием отмечая, как на бледном и истощенном личике расплывается радостная улыбка.

Все так же рассказывая о пустяках и разбавляя речь мало значащими шутками, подошла к сестре, вручив ей заказанную фисташковую сладость и крепко обнимая тоненькое тельце.

Я не зря просила босса быть сдержанным. Когда-то Шинни была невероятной красавицей: голубые глаза, ровный овал лица, стройная фигурка и шикарная копна золотистых волос. Добавить к этому потрясающую улыбку и задорный блеск в глазах, и можно было представить, насколько симпатичной девочкой она росла. Но болезнь не пощадила и внешность.

Гордость Шин – волосы – пришлось сбрить почти сразу, заставляя ее переживать и стесняться, вечно прикрывая голову хитро завязанным тюрбаном. Следом пропал аппетит, начались проблемы с пищей – организм ее не принимал. И без того не отличающаяся полнотой сестренка вовсе исхудала, став откровенно тощей. Теперь были более явно видны ключицы, заострились скулы, совершенно тонкими стали руки. Совсем недавно, дополняя безрадостную картину, усилилась удручающая бледность и желтизна кожи, а темные круги вокруг глаз с прошлого моего посещения стали еще ярче…

Нет, сестра не отпугивала от себя своим внешним видом. Даже сейчас она сохранила улыбку и блеск в невероятных глазках. Но былую красоту рак беспощадно съел, что рождало комплексы у Шин. Она старалась как можно реже покидать палату, отговаривала друзей от посещения больницы, да и просто расстраивалась, горюя о прежней жизни.

Пока я обнимала младшенькую, она умудрилась тихо шепнуть мне об одном упущении с моей стороны:

– А кто это возле двери?

Пришлось взглянуть на Томаса, на ходу отметив нейтральное, почти приветливое выражение лица и неожиданно напряженные руки.

– Шин, знакомься, это Томас Матисон, мой… – тут даже я на секунду запнулась, пытаясь понять, насколько подозрительно будет звучать фраза о том, что это мой босс. А потому все-таки закончила словами: – мой друг. Мы работаем вместе. Помнишь, я тебе про него рассказывала?