– Евреи должны быть истреблены или сосланы в концентрационные лагеря, другого варианта не существует.

Потребовалось время и 1945 год, чтобы он изменил свои взгляды на мир. В последнем слове перед казнью он скажет:

«Я благодарен за хорошее обращение во время моего заключения и прошу Бога принять меня с милостью… Мое последнее желание в том, чтобы дело между Востоком и Западом вело к миру на земле».

* * *

Однако вернемся к плану нападения Японии на Советский Союз – плану «Кантокуэн», который предусматривал проведение ряда последовательных ударов на выбранных направлениях. К июлю план несколько подкорректировали документом «Проект операций в нынешних условиях». По этому плану, японцы должны были наступать силами двух фронтов: Восточного и Северного.

Восточному фронту придавалось 20 дивизий. Главный удар его был нацелен на Хабаровск. В Северном фронте должны были участвовать самые боеспособные войска, снятые с китайского фронта, с задачей форсировать Амур и перерезать Транссибирскую железнодорожную магистраль.

На западе войскам был отдан приказ – держать оборону в приграничных укрепрайонах Квантунской армии с задачей оккупации советской территории до озера Байкал и захвата всей территории МНР.

Планировалось в канун наступления иметь двойное превосходство в численности войск, доведя группировку до 850 тыс. человек, – это до 60 дивизий.

Кроме чисто войсковых операций план «Кантокуэн» обеспечивался разведывательными, диверсионными, террористическими и пропагандистскими мероприятиями.

Осуществление разведывательно-диверсионных действий командующий Квантунской армией генерал Умедзу возложил на начальника информационно-разведывательного управления (ИРУ) этой армии генерала Янагиту. Именно последний разработал план разведывательно-диверсионного обеспечения вооруженного вторжения японских дивизий на территорию СССР.

Диверсии планировалось проводить на железных дорогах, в отношении оборонительных сооружений в Приморье, Забайкалье и Сибири. Террористические акции были направлены против советского актива, командиров и политработников в приграничных районах Советского Союза. Штабом Квантунской армии помимо уже имеющихся подразделений этой направленности дополнительно было создано еще четыре диверсионных отряда общей численностью около 500 человек.

Проведением пропагандистско-агитационных мероприятий японцы преследовали цель разложения военнослужащих Красной армии, подрыва морально-политического состояния гражданского населения.

Над советской территорией разбрасывались фальшивые денежные знаки, листовки, брошюры, где критиковался низкий уровень жизни советских людей из-за жидо-большевистского режима, показывалась слабость СССР и неизбежность его развала, говорилось о «великих победах» Германии на фронтах и призывали местное население для борьбы с «коммунистической угрозой» в составе повстанческих групп.

В Харбине срочно была построена мощная радиостанция, передачи которой планировалось транслировать во время начала вторжения японцев на территорию Советского Союза.

Разведывательное управление Квантунской армии и японские военные миссии (ЯВМ) на местах в срочном порядке приступили к созданию шпионских школ и обучению в них набранных агентов из числа белоэмигрантов, китайцев, корейцев, японцев и других народностей, населяющих эти местности.

На занимаемой территории командованием Квантунской армии планировалось создание «специальных штабов» во главе с представителями ЯВМ, жандармерии и армии, которые должны были вести борьбу с партизанами, выявлять «опасный контингент» – комсомольцев, коммунистов, работников НКВД и государственной безопасности. Кроме того, на них возлагалась ответственность за порядок и безопасность передвижения воинских грузов к линии фронта.

Хотя, как говорится, планы – это мечты знающих людей, но и они ошибаются, а поэтому мечты и не сбываются.

План «Кантокуэн» тоже из этого ряда.

Начало 1930-х годов. Советская Россия постепенно вставала на ноги после революций и потрясений в ходе гражданских сшибок. Заработала промышленность, хотя и за счет деревни. Заводы начали поставлять продукцию в народное хозяйство и в армию. Тракторные заводы кроме машин для колхозных полей стали выпускать танки. И было чего бояться – в Германии пришли к власти нацисты во главе с Гитлером, для которого «восточный вопрос» был отражен в его программной книге «Майн кампф» («Моя борьба»), а «северная программа» подогревалась на Дальнем Востоке японскими милитаристами.

Лига Наций, словно не видя агрессивной политики этих двух стран, отмалчивалась. Для Советского Союза завоевание японцами Маньчжурии представляло собой прямую опасность по многим причинам. Перед этой военной угрозой СССР был одинок. Япония обладала к тому времени довольно-таки сильной армией. Все это помогает понять, почему советская политика состояла из череды дипломатических протестов, политических компромиссов, военных контрмер в виде передвижения войск к нашим границам, и одновременно примирительных предложений, направленных на то, чтобы лишить японцев предлога для нападения.

Как говорится, это был период, когда враг занимал больше места в наших мыслях, чем друг – в нашем сердце. Все потому, что среди ненавистных качеств врага не последнее место занимали его достоинства, а то, что у японцев они были, советское руководство не сомневалось. История это демонстрировала на протяжении первых десятилетий ХХ века.

Сталин прекрасно понимал, что Япония – реальный враг СССР на Дальнем Востоке. Он часто рассуждал так:

«Граница с Китаем и Кореей должна быть на замке. Надо ее укреплять не только расположением там крупных гарнизонов, но и строительством укрепрайонов, ведь настоящий враг тебя не покинет, тем более если ты будешь слабый. А еще нужно искать врага моего врага – то есть моего друга.

Понятно, что Китай, Корея, Монголия могут претендовать на эти категории, но они сегодня экономически слабые страны. Вот бы заиметь врагом Японии какую-то большую и сильную страну, например такую, как Соединенные Штаты. Было бы спокойнее воспринимать бряцание оружием самураев».

Наши добывающие органы в лице ИНО (внешняя разведка) ОГПУ, а потом 5-го отдела ГУГБ НКВД держали, как говорится, пальцы на пульсе обстановки взаимоотношений США и Японии. Руководители государственной безопасности понимали, что американский Белый дом не заинтересован в укреплении господства Страны восходящего солнца в тихоокеанской акватории и усилении ее влияния на островные государства. Топка негативного отношения янки к амбициям императорской военщины Японии нуждалась в дровах. И они скоро нашлись…

Подбросил их советский разведчик ИНО ОГПУ Исхак Абдулович Ахмеров, направленный в 1935 году на нелегальную работу в Соединенные Штаты. Он заменил неожиданно погибшего при невыясненных обстоятельствах своего коллегу – резидента нелегальной разведки. Как человек общительный и уже достаточно поднаторевший в делах разведки, Ахмеров быстро вошел в курс дела и создал широко разветвленную, работоспособную нелегальную резидентуру. В ее состав входило десятка полтора завербованных агентов, в том числе и на вершинах власти – в госдепартаменте, министерстве финансов и даже в спецслужбах, от которых в Москву стала поступать важная разведывательная информация.