– Чудесно. Я вас отведу.

– Мы идем все, – начал Джастин.

– Ты остаешься, – отрезал Зед, – И твоя дочь остается. Садитесь. Ваш последний шанс поесть. Радар, делай, что положено.

Парень взял меня под локоть и помог встать. Я качнулась разок, но быстро восстановила равновесие. Шагать оказалось гораздо легче, чем думать. Нужно было всего лишь переставлять ноги одну за другой.

С каждым движением я удалялась от своей семьи. Мне хотелось сказать им что-нибудь, вселяющее надежду, спокойствие. Или даже любовь. Что мне стоило? Ведь несложно было накануне краха нашей жизни протянуть через бездну: «Я люблю вас. Простите».

«Простите».

Я повернулась спиной к мужу и дочери, сидевшим за стальным кухонным столом, и ушла.

Никто из нас не проронил ни слова.

* * *

Лазарет, как и профессиональную кухню заброшенной тюрьмы, оснастили самым передовым оборудованием. Радар отвел меня прямиком в смотровой кабинет. В глаза бросились стальная раковина и шкаф с выдвижными ящиками, забитый всевозможными инструментами. Кушетка была прикручена к полу. Наверное, чтобы пациент никуда не укатил.

Радар измерил мне пульс, давление, посветил точечным фонариком на зрачки. Чтобы не закричать от боли, я закусила губу. Затем он принялся прощупывать мой череп, ероша пальцами нечесаные, грязные светло-русые волосы. Я сгорала от стыда, пока он не добрался до места за ухом. Тут я взвизгнула, и наемник поспешно отдернул руки.

– Может, сотрясение, – пробормотал он. – Может, ушиб мозга, а может, и прямой перелом черепа. Баллы по шкале комы Глазго вам о чем-нибудь скажут?

Я не ответила. Было такое ощущение, что он обращался к самому себе.

– Я бы поставил вам десять, что лучше, чем восемь, но тем не менее… Не помешала бы компьютерная томография. Только со здешними игрушками сильно не разгуляешься. Начнем с общего рентгена.

Мы прошли в следующую комнату. Перемещалась я с трудом. На теле выступил пот. Сердце колотилось с перебоями. Я чувствовала только боль, тревогу и изнеможение.

Был бы… Был бы Джастин рядом. Опять с рукой на моих плечах.

Я легла на стол рентгеновского аппарата. Радар надел мне защитные очки, положил на грудь тяжелую пластину и разместил над головой излучатель.

– Закройте глаза и не двигайтесь, – сказал Радар и отошел.

Аппарат загудел, мелькнула вспышка.

– Система цифровая, – объявил Радар, как будто я в этом разбиралась. – Подождем немного.

– Где вы… набрались этому? – Я слабо обвела кабинет рукой.

Он серьезно посмотрел на меня.

– В академии. Я был прилежным студентом.

– На доктора учились?

– Доктора – слабаки. Я испытан в полевых условиях.

– Где? В армии?

Парень ничего не ответил, только уставился на меня.

– Как вас зовут? – спросил он.

Я открыла рот, но выдать ничего не смогла, поэтому опять закрыла его.

– Он хотел меня убить, – услышала я себя.

Радар сделал большие глаза.

– А какого черта шарахать током мужика в два раза крупнее вас? Честное слово, вам надо подкорректировать навыки выживания.

– Чем больше шкаф, тем громче падает, – проговорила я.

– Ага, и тем быстрее проламывает вам череп.

– Вы друзья?

Парень неловко пожал плечами.

– Мы знаем друг друга. Этого достаточно.

– У него с головой не все в порядке.

Радар опять пожал плечами.

– Тоже мне, новость.

– Убил бы меня на раз-два. Потом моего мужа. Потом дочь.

– Зед же остановил его.

– Он у вас главный?

– В любой группе есть главный.

– А он может контролировать Мика?

– Зед? – засмеялся Радар. – Зед может контролировать весь мир. Только оно ему надо?

– Меня сейчас стошнит.

– Вот видите. Скажи вы это обычному доктору, его бы уже и след простыл. А я заранее пакет приготовил.

Парень вытянул передо мной полиэтиленовую «майку». Я слегка перевернулась на бок, и из меня вылилась небольшая струя жидкости. Помучившись еще немного от рвотных спазмов, я откинулась на спину и положила руки на ноющий живот. Радара это зрелище не впечатлило.

– Вам нужно пить. У вас кожа уже обезвожена. – Он ущипнул меня за тыльную сторону ладони и покачал головой. – Думаете, вы в увеселительной поездке? Первое правило в любой неблагоприятной ситуации – позаботьтесь о своем здоровье. Вам нужны питье и еда.

– Мне нужна моя сумка, – прошептала я, облизывая потрескавшиеся губы и даже не задумываясь.

– Нельзя, – сказал парень бесстрастным тоном. – Никакого викодина при черепно-мозговых травмах.

– Откуда вы зна…

– Ну, некоторые всю жизнь обходятся пятью чувствами, а есть еще такие, как я. Рецептурные обезболивающие, верно? Обеспеченная домохозяйка из Бэк-Бэй. Настоящих проблем не хотите, поэтому вряд ли подсели на тяжелые наркотики. Скорее всего, злоупотребляете таблетками оксикодона, выписанными собственным врачом. Да? Вы уже сутки без дозы… Так устали, что еле держитесь. Как будто вас океаном накрыло. Естественно, собраться и взять себя в руки ради семьи вы не в состоянии. У вас депрессия, тревожное возбуждение, боли в животе, запор и приступы тошноты. А теперь еще и травма головы. Других жалоб пока нет.

Я ничего не ответила.

Он развел руками.

– Выкладывайте все начистоту. Здесь больше никого. А учитывая прогноз выздоровления, у нас впереди уйма времени для конфиденциальных разговоров. Чем больше мне расскажете, тем больше я вам помогу. Проку от вас все равно сейчас нет. Это так – к сведению.

– Воды, – попросила я.

Он отошел к раковине и налил немного в пластиковый стакан. Для начала я прополоскала рот, сплюнув в пакет со рвотой.

Мне подумалось, что Радар похож на своего тезку из сериала «МЭШ»: молодчик с мудростью и цинизмом старика. С другой стороны, рядом с Зедом и Миком он казался самой невинностью.

– Десять, – призналась я. – Старалась выпивать не больше десяти в день.

Или пятнадцати.

– Оксикодон?

– Гидрокодон. От боли в шее, – пояснила я.

Он не стал уточнять.

– Дозировка?

– Десять миллиграммов.

– Это только доза опиоида. В каждой таблетке содержится еще как минимум пятьсот миллиграмм парацетамола. Итого общая концентрация кодеина… Умножить на восемь… Как долго?

– Пару месяцев.