– Ой, – вскрикнула цыганочка, нечаянно попав юбкой в костёр. Тут же засмеялась: – Ишь какой наглый! И куда этот огонь лезет?!

– Огонь слеп. Он живёт наощупь, – хотел пошутить Робер, но сам не понял, почему ему вдруг стало очень плохо от собственных слов. Будто он заглянул то ли в прошлое, то ли в будущее, то ли было это с ним, то ли будет. Но что?! Он не понимал своих видений, будто опять пепел и дым скрывали от его глаз ясную картину. Что мешало ему видеть? Что постоянно мешало ему просто жить?!

– Та засада на королеву… Она не кажется мне случайной, – рассуждал Рубен, мешая похлёбку, которая поспевала в котле.

Костёр притягивал взгляд, в глубине его проскакивали струйки разноцветного огня. Гусь и пара кроликов прекрасно разварились, травки придавали им удивительный привкус. Робер принюхался к манящим согревающим запахам, ответил:

– Мне тоже подозрительно, как они точно узнали время и место. Ведь мы проходили мимо заливчика, откуда отчалила лодка. Никого там не было. Жаль, конечно, что Сэмюэль перебил всех, оставшихся на берегу.

Бывший тюремщик обиженно засопел:

– Нас было трое против четверых! Где уж тут беречься! Рубили, как попадало…

– Ага… Хоть в мешок складывай… – съехидничал Руперт. – Зад от башки не отличишь.

– А может, так и было? – невинно поинтересовался Рысь. – А то бы чего они нас не заметили?

– Действительно… Были уверены, что никого поблизости нет? Это о чём-то говорит, – поучительно поднял грубый деревянный черпак Рубен.

– Это, святой Рубен, говорит о том, что давно пора перекусить, – пальцем указал на черпак Руперт.

– Богохульник! – укорил его повар, но ухмыльнулся и принялся разливать суп в деревянные миски. Крылышки, само собой, достались Зильфире.

– Оза, Азалинда! Приготовьте мне синий плащ с золотой каймой. Тот, с моим гербом. Шляпу – с белым пером и брошью.

Смуглая, излишне худая и высокая служанка королевы Оза уточнила:

– Сапоги новые, с серебряными шпорами?

– Да, Оза. Если пускать пыль в глаза, то золотую, – королева поправила непослушный локон. – Азалинда, мне нужны кольца и золотая цепь королевы Луизы. Я хочу сунуть их в наглые глаза барона. Он хорошо должен их помнить!

Розовощёкая округлая Азалинда улыбнулась:

– Говорят, барон – страшный щёголь и сердцеед, дамы вокруг него так и вьются… Не хочешь ли ты ему вскружить голову?

– Я хочу её оторвать! А впрочем, если от любви теряют голову, как я слышала в одной балладе, то я буду очень стараться… Он ещё поскачет передо мной резвым козликом, старый козёл!

– Как можно, Ваше Величество! Такие непотребные слова!.. – укоризненно заметила деловито-серьёзная Оза.

– И потом, Гордон вовсе не выглядит старым… А его сын барон Керок – так просто красавец, – мечтательно закатила круглые глаза Азалинда.

– Мне-то что?! Ты забыла, что бароны – наши враги?

Азалинда тяжко вздохнула и помогла королеве одеть мужской костюм. Хотя, видит бог, с такой фигурой надо носить самые роскошные платья!

После отъезда королевы, всей её пёстрой свиты и охраны, Оза поставила на низкий столик перед кроватью кувшин с прохладным разбавленным вином, огляделась и торопливо вышла из шатра, прихватив прикрытую материей корзину. Отпустила двух охранников на входе отдохнуть, сама направилась к озеру, предупредив постовых, что постирает бельё королевы и скоро вернётся.

Робер, в это время из зарослей наблюдая за шатром Милены, удивился, что около него никого не осталось. Не вытерпел, решил проверить, как там внутри… ну, всё ли в порядке. Осторожно прополз мимо охранения и, подняв полог, проскользнул внутрь. Медленно поднялся, заглянул за гобелен.

Здесь не было никаких женских штучек, совсем немного одежды, отличное оружие. Единственная роскошь – мягкая пуховая постель с подушками и лёгкими одеялами. Робер откинул одеяло, погладил ладонями шёлковые простыни:

– Вот, значит, где она спит… Её щёки касаются этих подушек, когда она засыпает…

Робер присел, положил голову на подушку, осторожно обнимая её и впитывая запах Милены. В шатре стало жарковато, рыцарю захотелось пить. Он налил в бокал вина из кувшина, провёл губами по краю, медленно выпивая приятную жидкость с каждой его грани:

– Хоть так я тебя поцелую… Глупо, да?

Встал, прощально оглядываясь. Сел на кровать. Хотел подняться, но земля закачалась под ногами. Робер, слабо сопротивляясь, снова упал, запутываясь в одеялах. Вскоре совсем затих. С витыми ножками позолоченная ваза из-под фруктов скатилась со стола, задетая рукой Робера, и накрыла его голову, заглушая лёгкое похрапывание.

«Почему? Почему он стоит рядом с королём? Тот же поклон, тот же конь, чернота одежды и мягких кудрей… Кто он на самом деле? Кто он – мой Тёмный Ангел?» – не могла оторвать взгляда королева-воительница от прекрасного рыцаря.

Король Гордон, ярко и пышно одетый, чтобы обратить на себя особое внимание, заметил её заинтересованность:

– Дорогая племянница, разреши представить моего старшего сына; барон Керок Лекс.

– Ваше… Высочество!

Королева потрясённо молчала. Неужели сын против отца? Тогда многое становилось понятным, особенно – неуловимость Ангела.

Тёмные глаза барона Керока восхищённо разглядывали девушку, золото её кос и украшений. Он ещё никогда не видел её так близко. И она действительно оказалась красавицей. К тому же Керок всегда выбирал для себя светловолосых женщин. Сколько их было после Розалии за последние пять лет… И как быстро они приедались, стоило затащить их в постель!

Керок мысленно раздел девушку и остался доволен. Одновременно с лёгкой досадой покосился на отца. Его бесило, что не было возможности изменить планы короля. Единственная надежда, что Милена не согласится. Тогда и у него, благодаря заранее принятым мерам, появится шанс.

Керок улыбнулся королеве смущённо и нежно, добавил мягкости в глаза, томно вздохнул, усмехаясь про себя тому, как женщины легко попадаются на подобную глупость. Но девушка неожиданно нахмурилась. Значит, с ней придётся поосторожнее. Видно, не то воспитание, чтобы попасться на обычные уловки.

Две группы всадников только что встретились посреди широкого поля, предназначенного для решающей битвы. Здесь не было оврагов, и трудно было бы устроить засаду. Два войска в ожидании стояли напротив друг друга по краям поля, поблёскивая издалека оружием, которое могло сегодня начать свою смертельную работу, победно салютовать или упасть рядом с хозяином в кровавую траву.

Девушка будто наяву представила шум и сутолоку битвы, запахи крови, пота и пыли, смешанные с гарью. Почему-то всегда что-то горело, даже если казалось, что гореть нечему. Огонь и война… Сколько сражений прошло по её жизни! Но сегодня впервые ей не хотелось воевать.