Ллевеллин подозвал официанта и заказал Кюрасао.

– Разрешите что-нибудь вам заказать?

– Спасибо, – сказала она. И добавила:

– Он знает.

Официант наклонил голову и ушел.

Они помолчали.

Наконец она сказала:

– Видимо, вам одиноко? Здесь мало англичан или американцев.

Он видел, что она думает, как спросить – почему он с нейзаговорил.

– Нет, – сразу же сказал он. – Мне не одиноко. Я обнаружил,что рад остаться один.

– О да, это приятно, не правда ли?

Его удивило, с какой страстью она это произнесла.

– Я вас понимаю. Потому вы и приходите сюда?

Она кивнула.

– Чтобы побыть одной. А я пришел и помешал.

– Нет. Вы не в счет. Вы здесь чужой.

– Понятно.

– Я даже не знаю вашего имени.

– Хотите знать?

– Нет. Лучше не говорите. Я тоже не скажу свое.

Она с сомнением добавила:

– Но вам, наверное, уже сказали. В кафе меня все знают.

– Нет, не сказали. Я думаю, они понимают, что вам бы этогоне хотелось.

– Понимают… У них у всех удивительно хорошие манеры. Неблагоприобретенные, а от рождения. До того как я приехала сюда, ни за что бы неповерила, что естественная вежливость так замечательна – так благотворна.

Подошел официант с двумя бокалами. Ллевеллин заплатил.

Он посмотрел на стакан, который девушка обхватила обеимируками.

– Бренди?

– Да. Бренди очень помогает.

– Почувствовать себя одинокой?

– Да. Помогает – почувствовать свободу.

– А вы несвободны?

– Разве кто-нибудь свободен?

Он задумался. Она сказала эти слова без горечи, с какой ихобычно произносят, – просто спросила.

– «Каждый носит свою судьбу за плечами» – так вы эточувствуете?

– Ну, не совсем. Скорее так, что твой жизненный курс вычислен,как курс корабля, и должно ему следовать, и, пока ты это делаешь, все хорошо.Но я похожа на корабль, внезапно сошедший с правильного курса. А тогда,понимаете, все пропало. Не знаешь, где ты, ты отдана на милость ветра и волн, иты уже не свободна, что-то тебя подхватило и несет, ты в чем-то увязла… Что зачушь я несу! Все бренди виноват.

Он согласился.

– Отчасти бренди, несомненно. Так где же подхватило вас этонечто?

– О, далеко… все это далеко…

– Что же это было такое, от чего вам пришлось бежать?

– Ничего не было, абсолютно. В том-то и дело. Я ведьсчастливая. У меня было все. – Она угрюмо повторила:

– Все… О, не то чтобы у меня не было огорчений, потерь, необ этом речь. Я не горюю о прошлом. Не воскрешаю его и не переживаю заново. Нехочу возвращаться и даже идти вперед. Чего я хочу – так это куда-нибудьскрыться. Вот я сижу здесь, пью бренди, но меня нет, я уношусь за пределыгавани, дальше и дальше – в какое-то нереальное место, которого и нет вовсе.Как в детстве летаешь во сне: веса нет, так легко, и тебя уносит.

Глаза опять расширились и расфокусировались. Ллевеллин сидели смотрел.

Она как будто очнулась.

– Извините.

– Не надо возвращаться, я ухожу. – Он встал. – Можно, яиногда буду приходить сюда и разговаривать с вами?

Если не хотите, скажите. Я пойму.

– Нет, я бы хотела, чтобы вы приходили. До свиданья. Я ещепосижу. Понимаете, я не всегда могу улизнуть.

* * *

Еще раз они разговаривали неделю спустя.

Как только он уселся, она сказала:

– Я рада, что вы не уехали. Боялась, что уедете.

– Пока еще не уезжаю. Рано.

– Куда вы отсюда поедете?

– Не знаю.

– Вы хотите сказать, что ждете распоряжений?

– Что ж, можно и так выразиться.

Она медленно проговорила:

– В прошлый раз мы говорили обо мне. Совсем не говорили овас. Почему вы приехали на остров? Была причина?

– Пожалуй, причина та же, по которой вы пьете бренди: уйти,в моем случае – от людей.

– От людей вообще или от каких-то конкретно?

– Не вообще от людей. От тех, кто меня знает или знает, кемя был.

– Что-то произошло?

– Да, кое-что произошло.

Она подалась вперед.

– Как у меня? Вы сбились с курса?

Он яростно мотнул головой.

– Нет. То, что случилось со мной, – неотъемлемая часть моейсудьбы. Оно имело значение и цель.

– Но вы же сказали про людей…

– Дело в том, что люди не понимают. Жалеют меня, хотятзатащить обратно – к тому, что завершено.

Она сдвинула брови.

– Не понимаю…

– У меня была работа. – Он улыбнулся. – Я ее потерял.

– Важная работа?

– Не знаю. – Он задумался. – Пожалуй, да. Но откуда намзнать, что важно, а что нет. Надо привыкнуть не полагаться на собственныеоценки. Все относительно.

– Значит, вы бросили работу?

– Нет. – На его лице снова вспыхнула улыбка. – Меня уволили.

– О! Она чуть отшатнулась. – Вы были против?

– Еще бы. Любой был бы на моем месте. Но теперь все позади.

Она нахмурилась, глядя в пустой стакан. Повернула голову, иофициант заменил пустой бокал полным.

Сделав два глотка, она сказала:

– Можно вас кое о чем спросить?

– Пожалуйста.

– Как вы думаете, счастье – это очень важно?