Сева улыбался и, недоумевая, смотрел на Викторию Марковну. Было похоже, что он не был в курсе дела, кто она такая и зачем пришла. Не отличавшийся разговорчивостью мальчик Костя тоже по своему обыкновению молчал.

«Какая нелепица!» – подумала Виктория Марковна и сказала:

– Я разговаривала с Еленой – это, как я понимаю, ваша жена – я преподаватель английского…

– А-а-а, – добродушно протянул Сева, – как же, как же, милости просим, очень рад, очень. Ну, занимайтесь, занимайтесь, не буду вам мешать. Кстати, Костя, что у нас есть на обед?

– Не знаю, по-моему, как обычно… – отвечал мальчик.

– А мама ничего не готовила? – продолжал разговор Сева уже из кухни.

– Как обычно…

– А-а-а, – протянул Сева, чиркнул спичкой и так смачно затянулся сигаретой, что было слышно в другой комнате.

– А когда мама ушла?

– Вчера вечером.

– А-а-а, ну и ладно, и ладно. Ладно, Костя, я, пожалуй, к соседу Федору зайду, у него и поем, – весело сказал Сева. – Скоро буду. До свидания, Виктория Марковна. – С этими словами он хлопнул входной дверью и был таков.

Виктория Марковна в замешательстве продолжила занятия. Но не прошло и получаса, как входная дверь снова потихоньку отворилась и на пороге появилась женщина средних лет. Она была высокого роста, стройная и одета по последней моде. Хотя на дворе была зима, ее отличал ровный загар, характерный для посетителей салонов красоты. Сумочка ее была под цвет сапожкам и берету. Руки отличал безупречный маникюр. На ней была длинная расстегнутая шуба, обтягивающие брюки и блузка с глубоким вырезом.

Увидев Викторию Марковну, она, не обращая внимания на Костю, улыбнулась улыбкой кинозвезды и уверенно шагнула из коридора в комнату.

– А-а-а, вы, должно быть, Виктория Марковна, как я рада, как я рада с вами познакомиться. Я о вас наслышана. И все только хорошее, только хорошее! И вот, наконец-то! – щебетала Елена, протягивая вперед обе руки.

«Да тут цирк шапито какой-то!» – думала Виктория Марковна, ошалело протягивая руку.

– Давайте же пить чай! Я сейчас… – И Елена уже неслась на кухню. – Что? У нас нет чая? А кофе? – разговаривала она сама с собой. – И кофе нет. Что же ты, Костя, не купил ничего?

– Мама, но у меня же нет денег, – отвечал Костя.

– А-а-а, я забыла, забыла оставить тебе деньги! Ах, я никудышная! А папа? Что папа говорит? Папа о нас тоже не позаботился?

– Как обычно.

– Что это, как обычно?

– Он сказал, что раз еды нет, то он пошел к Федору.

– Вот какой у нас папа! Вот так папа! Папа хоть куда! – Перемещаясь по квартире, Елена разговаривала с сыном и сама с собой. При этом речь ее была совершенно лишена какой-бы то ни было негативной окраски. Было очевидно, что это просто устоявшийся порядок вещей этого дома. И он не представляется его обитателям ни плохим, ни хорошим. Просто он есть, и все.

Тут зазвонил телефон.

– Мишенька, привет, привет, мой голубчик, – приглушенно защебетала Елена в трубку – Представляешь, прихожу домой, голодная, холодная, а в холодильнике шаром покати!

…

– Да, вот такой мой Сева, ты его ведь хорошо знаешь.

…

– Да. Он очень эгоистичен. Ушел к Федору, а то я не знаю, что это за Федор!

…

– Вчера ты звонил? Вчера я была на концерте Вагнера, представляешь, дирижировал сам Башмет! Потом засиделась в гостях, домой уже поздно было ехать.

…

– Ну что ты! Ничего такого! Лучше приходи, приходи, мой дорогой, скорее. Или нет, знаешь, я лучше сама к тебе приеду! Мы неделю назад купили новенькую машинку. Красненькую. Взяли кредит и купили. Я тебя на ней покатаю сегодня! Ну, целую. Лечу.

Потом она добавила громко:

– Костенька, иди сюда на минуточку, мой дорогой.

Когда мальчик вышел в соседнюю комнату, раздался громкий шепот его мамы:

– На вот, деньги за два часа, не забудь отдать, а я побежала! Целую тебя, моя любовь. Потом раздалось чмоканье. Мальчик вошел в комнату, а его мама стремительно открыла входную дверь и, пропев на прощание: «До свидания, Виктория Марковна! Была счастлива с вами познакомиться!», исчезла.

Надо признать, что Виктория Марковна, человек твердых жизненных принципов, была изрядно шокирована происходящим, и ей стоило большого труда взять себя в руки и продолжить занятие, которое, однако, было вскоре вновь прервано.

Не прошло и получаса после ухода Елены, как входная дверь снова тихо отворилась и на кухню молча проследовали две молодые женщины и Сева, у которого карман оттопыривался под тяжестью какого-то стеклянного предмета, заполненного жидкостью. При этом Сева широко улыбнулся своей доброй улыбкой Виктории Марковне.

Через минуту из кухни раздались звуки музыки, и сильно потянуло табачным дымом. Это было последней каплей переполнившей чашу терпения глубоко уважающей себя Виктории Марковны. Она могла стерпеть многое, но запах табачного дыма, да еще в таком количестве – никогда.

Виктория Марковна вежливо простилась с Костей и, не мешкая более, вышла на свежий воздух.