Мансур уже полностью высвободился, открыл дверцу, и вдруг стекло над ним разлетелось. Его густо намазанные гелем волосы обдало мелкими осколками.

– Шайтан! Назад! Стреляют!

– Кто стреляет?! – бестолково заревел Аслан. – Откуда?!

– Не знаю! – Мансур сжался за рулевым колесом.

Следующий выстрел прошил задние сиденья внедорожника, затем багажник и днище. От искры, выбитой пулей о днище, синим пламенем вспыхнула облитая коньяком выхлопная труба. Для дагестанцев, удерживаемых снайпером в перевернутой машине, положение становилось угрожающим. Ведь рядом с горящей трубой находился топливный бак, и если горящий спирт подберется к нему…

Внезапно недалеко от перевернутого джипа послышался визг тормозов. Остановилась «Лада» дэпээсников.

– Бляха муха! – из нее выскочил старший сержант, быстро схватил из машины огнетушитель и, словно на учениях, залил пеной горящий внедорожник.

В это время широкоплечий человек на плоской крыше дома, стоящего на противоположной стороне, со снайперкой в руках перекатился с живота на спину. Он быстро разобрал винтовку, зачехлил ее и ползком, чтобы его не было видно с земли, перебрался к открытому лазу, спустился на технический этаж дома.

– Старший сержант Алексей Веретенников, – представился дэпээсник, отдавая честь над разбитым стеклом «Ниссан Патфаиндера». Из салона ужасно несло спиртным.

– Что, всю ночь бузили? До дома доехать не смогли?

– Спасибо тебе, командир, – искренне сказал Мансур, выбираясь из опрокинутого внедорожника.

– Руки – на машину, ноги – на ширине плеч! – грозно приказал Веретенников. Он похлопал Мансура по карманам брюк и пиджака, но ничего подозрительного не нашел.

К месту аварии подошел другой дэпээсник, вооруженный автоматом Калашникова.

– Ну что, в Россию приехали, а пить не научились? – сказал он, осматривая покореженный автомобиль.

Веретенников помог выкарабкаться из салона Аслану. Его смуглое лицо побледнело от пережитого и было теперь пепельного цвета.

– Мы не пили… В нас стреляли, – бормотал он, пытаясь объяснить, что с ними произошло.

– Мы сами разберемся, – сказал Веретенников. – Руки – на машину, ноги – на ширине плеч. Федюхин, проверь его.

Федюхин похлопал по карманам дагестанца, нашел мобильник, повертел его в руках, оценил, что дорогой.

– Аслан, вещи делай! Слышишь, – сказал Мансур.

– Э-э, начальник, – пришел в себя Аслан, – дай позвонить.

– Сейчас все замерим, проверим, запишем. Тогда ты, может быть, и позвонишь.

– Возьми тысячу из лопатника и дай один раз позвонить. И я не видел, что ты брал.

Федюхин скривился, но в карман пиджака залез. Большим пальцем он оттянул клапан в портмоне, посмотрел, что там приличная пачка тысячных купюр, и достал две. Одну спрятал в карман, а другую незаметно протянул Веретенникову. Тот быстро засунул ее в брюки.

– На, звони, – сказал Федюхин Аслану.

Тот еще дрожащими пальцами набрал номер полковника Грищенко.

– Михаил Павлович, извини, дорогой, что бужу в такое время. Но в меня опять стреляли. Похоже, тот самый. А еще дэпээсник нас арестовал, – вещал в трубку Аслан.

– Ну, позвонил? – перервал его Федюхин.

– Щас, – кивнул ему Аслан.

– А ты, водитель, давай ко мне в машину, – приказным тоном произнес старший сержант.

В это время у него «включилась» рация – ему приказали задержать дагестанцев на месте происшествия до приезда сотрудников уголовного розыска.

Примерно через час, когда уже к месту аварии подошел эвакуатор, чтобы оттащить побитый «Ниссан Патфаиндер» на штрафплощадку, показался служебный полицейский «Опель».

Автомобиль остановился, из него вышли трое сотрудников угрозыска и направились к месту аварии. «Опель», на месте пассажира которого находился сам начальник уголовного розыска – полковник Грищенко, развернулся и подкатил к дэпээсовской «Ладе». Начальник угрозыска города опустил стекло:

– Так, этих я забираю, – безапелляционным тоном сообщил он Веретенникову и кивнул в сторону сидящих в дэпээсном автомобиле Аслана и Мансура.

– Есть, – встрепенулся старший сержант. – Давай, пошли.

Аслан и Мансур с приветствиями в адрес Михаила Павловича сели в полицейский автомобиль.

«Опель» сразу же рванул с места. Остановился он только за городом на стоянке перед небольшим мотелем под названием «Тихое местечко».

Начальник уголовного розыска и двое дагестанцев прошли в бар.

– Я спиртное не буду. Я на работе, – сказал полковник Грищенко.

– А мне бы коньячку не помешало, – признался Аслан.

– Мне – кофе, – сказал Мансур.

– Маруся! – крикнул Грищенко официантке. – Приготовь чаю, кофе и коньячка принеси. Закусывать будешь?

Вскоре все трое сидели за резным деревянным столом. Аслан залпом осушил свой коньяк и попросил налить еще.

– Ну, давайте теперь все по порядку, – сказал Грищенко.

– Понимаешь, дорогой Михаил Павлович, в меня, то есть в нас, опять стреляли, – сказал он, – и стреляли как-то странно.

– А что странного? – не понял Грищенко.

– Если бы он хотел попасть, то из снайперки попал бы. А так он просто игрался. Как кошка с мышкой, – проговорил Аслан.

– Не давал нам выбраться из перевернутой машины, – вмешался Мансур. – Вроде бы шутил так.

– Чушь какая-то, – сказал Грищенко. – Устраивать цирк в центре города?

– Может, он страху хотел нагнать? – подумал вслух Мансур. – Шайтан его знает.

– И что мне теперь с вами делать? – Грищенко откинулся на спинку стула. – Пока не доказано, что в вашу сторону стреляли, будете считаться сами виноватыми в аварии. А ты, Мансур, по словам сотрудников ДПС, был в стельку пьяный.

– Так надо было сделать экспертизу.

– Ладно, не кипятись. Это мелочи. Плохо другое.

– Что, Михаил Павлович? – насторожился Аслан.

– А то, что где бы вы ни появились, этот снайпер в любой момент может возникнуть рядом с вами. Как из-под земли выскочит! И будет стрелять вот так, как вы говорите, странно, палить туда-сюда, по сторонам. Снова будет или авария, а может, и жертвы, например, от рикошета. Вы не думали об этом? – Грищенко подул на чай и сделал глоток. – И теперь, видите, это стало происходить в самом городе. А я ведь отвечаю за спокойствие в моем городе.

– Михаил Павлович… – пытался что-то вставить Аслан.

– Тихо, я еще не закончил, – прошипел Грищенко. – Что мы имеем? Вчера объявился маньяк. Хорошо, я убедил всех, что это залетный. Но теперь будут говорить, что начались разборки осевших в городе дагестанцев. Это уже чересчур! И что мне, спрашивается, делать? Закрыть вас и выпускать только по ночам?