- Я недостаточно богат, чтобы приводить в негодность второй комплект хорошей одежды за три дня. Одного достаточно.

- Ты говоришь загадками, Кент, - поморщился Уолт. – Знаешь ведь, что я этого не люблю. Говори прямо: пришёл подраться?

- Поговорить.

- О чём же?

- Салливан – моя подруга. А вы её огнём… не хорошо это, мистер Уолт.

- Нечего было нос свой длинный совать, куда не просят, - расслабленно рыкнул тренер. – Его бы и не подпалили тогда.

- А директор Кван?

- Слишком много о себе возомнил этот узкоглазый! – повернулся Уолт и пошёл в сторону раздевалок и душевых. Я спокойно двинулся за ним. – Или ты и за него решил вписаться, Кент? Как Фордману, нос мне разобьёшь?

- Не хотелось бы, - честно ответил я. И в этот момент вроде бы спокойно до этого шедший тренер внезапно влупил мне крепким кулаком под дых. Ну, как он думал, внезапно. Так-то «режим контроля пространства» был активен. От того и некоторая неестественность моей речи. Слишком без эмоциональная и спокойная.

Останавливать удар я не стал, просчитав, что опасности для меня он не несёт.

- А-а-а-а! – заорал тренер, хватаясь за своё сломанное запястье. В глазах его вместе с болью запылал гнев. Тут же запылало и всё вокруг меня.

- Что ж, не зря я в хорошее одеваться не стал, - пробормотал я, шагая к тренеру через огонь и снимая с себя пылающую куртку. – Может быть на этом остановимся, мистер Уолт? – попробовал решить дело мирно я. Поздновато, конечно, но…

- Как?!! Как ты это делаешь?!! – вскричал тренер, отскочил от меня ещё дальше к стене душевой, потом заорал от боли в сломанной кисти и от гнева. Снова полыхнуло, потом ещё сильнее и ещё…

Пламя разрасталось, становилось сильнее, ярче, ещё ярче…

Когда оно чуть опало, на месте Уолта был лишь пепел. А здание пылало.

***

глава 13

***

«Скорость» помогает избежать лишних вопросов и неприятных встреч. Понимаешь это особенно остро, когда стоишь в пылающей раздевалке, рядом с кучкой пепла, оставшейся от сгоревшего заживо человека.

В общем, «меня там не было». Ни следов, ни засветок на камерах, ни отпечатков. Даже куртку свою догорающую я с собой забрал. На всякий пожарный случай. От экспертов подальше.

Что ж, с места преступления на «скорости» сбежать можно, но вот от своих собственных мыслей, от себя, не убежишь даже на «супер-скорости».

Уже второй человек умирает у меня на глазах. Более того, при моём участии и… попустительстве. Я бы, может, и хотел бы относиться к этому попроще, но что-то не получается. Нет у меня привычки к таким смертям. Не был я в «прошлой» жизни ни убийцей, ни врачом, ни спасателем. Откуда ж ей взяться?

«Разговор» с Уолтом происходил поздно. На поле уже никого не было, все давно разбежались праздновать. Приглашали и меня, но я отговорился помощью отцу на ферме. В первую очередь, конечно, чтобы иметь возможность «поговорить» с Уолтом.

Пустой стадион. Пустое футбольное поле, вечернее небо над головой, на котором практически не видно звезд из-за света различных ламп и прожекторов. Почему-то их всё ещё не погасили после игры… а может быть, их и вовсе не гасят по ночам.

Именно здесь, как мы условились, меня ждала Лана. Она беспокойно прохаживалась по траве в самом привычном для себя месте – там, где во время матча выступает группа поддержки: подсознание, такое подсознание…

Когда я вышел из «скорости» рядом с ней, она вздрогнула и повернулась ко мне.

- Умер, - не дожидаясь вопроса, сказал я. – Сам умер. Сгорел в собственном же пламени.

- Самоубийство? – округлила глаза Лана.

- Скорее, несчастный случай, - прикинув, поправил её.

- Как с Грэгом? – нахмурилась девочка.

- Почти, - не стал подавлять тяжёлый вздох. – Только в этот раз я его, вообще, пальцем не тронул. Просто стоял. А с Грэгом мы дрались.

- Но почему? Почему тогда он умер? – не поняла девочка.

- Ему не понравились мои слова. Он разозлился, ударил меня в живот и сломал запястье… а дальше в ярости призвал огонь, и пытался сжечь меня до тех пор, пока не потерял от ярости контроля над огнём…

- Пойдём домой, - помолчав с минуту, предложила Лана. – Как-то для праздника нет совершенно никакого настроения.

- Пожалуй, это будет лучшим вариантом, - согласился я. – Утро вечера мудренее.

***

Тот, кто думает, что утром мне стало легче… не так уж сильно и ошибается. Утром мне действительно полегчало. В конце концов, хоть я и мог сохранить жизнь Уолту, вырубив его в момент его ярости и унеся подальше от раздевалки, но не сделал этого вполне сознательно.

Я никогда не скажу этого Лане или отцу, но да – Уолта я не стал спасать, хотя и мог бы. Почему?

Да потому, что я не знаю, что стоило бы делать с ним дальше? Сдать полиции: он окажет сопротивление, и его расстреляют – итог тот же, только мучений больше. Отпустить с миром? Был бы он адекватен, это имело бы какой-то смысл, но нет: Уолт себя практически не контролировал. Сила вместе с яростью били ему в голову, лишая ясности и критичности мышления. День, может два, и он бы снова на кого-то напал.

Я не видел для него хороших исходов. Потому и не стал останавливать его самосожжение.

Вроде бы, строго говоря, я его не убивал. Но на душе всё равно пасмурно. Не пакостно, как накануне вечером, но пасмурно.

Способ, который бы помогал мне в таких случаях, я знал только один: тренировка. Что бы в жизни ни шло наперекосяк, какие бы гадкие мысли не атаковали сознание, просто заставь себя двигаться. Потом заставь себя продолжать двигаться. А дальше уже и сам втянешься… проблемы отступят. Мысли разлетятся ошмётками, и их смоет ключевой водой усталости. Потом, конечно же, всё вернётся. Но сам ты будешь уже гораздо спокойнее всё это воспринимать, чем до тренировки. А что-то и вовсе, к тому времени разрешится само собой.

Лана приехала на своём коне в полдень.

- Миссис Кент сказала, что ты ушёл «проветриться» и примерно показала, в какую сторону, - оправдываясь, сказала Лана, спрыгивая с седла и беря коня в повод.

- Рад тебя видеть, - улыбнувшись, опустил руки я и встряхнувшись, поднялся из