— Вы хотите сказать, что Тинторетто знал, что адмирал убил дожа, и обвинил его, написав с окровавленным жезлом в руках?

— Во всяком случае, это очень похоже на правду, разумеется, доказательств этого нету.

— Но откуда художник мог знать такую важную и в буквальном смысле кровавую тайну?

— Трудно сказать. Во всяком случае, мы достоверно знаем, что Тинторетто был близко знаком с несколькими участниками заговора Беллини. Он написал портрет адмирала, портрет графа Вилланова, работал над портретом самого дожа — закончить его он не успел из-за смерти Беллини, но сохранилось несколько набросков и подготовительных работ…

Анджела чуть притронулась к своему коктейлю и отставила бокал:

— Кстати, покойный дож остался в памяти города еще и в виде коктейля, почти такого же популярного, как «Шприц». Коктейль так и называется — «Беллини»… Что ж, если вы не возражаете, пойдемте дальше. Мы совсем близко к дворцу моих предков. А лекцию по истории Венеции мы продолжим как-нибудь в другой раз.

Старыгин оставил при себе готовую вырваться галантную фразу.

Коллеги продолжили свою прогулку по извилистым улочкам Венеции. Старыгин шел следом за Анджелой, обдумывая то, что она ему рассказала.

История средневекового заговора не проливала свет на события в Эрмитаже, не объясняла удивительную подмену портрета адмирала Морозини. Вместо того чтобы ответить на его вопросы, эта история только задала еще с десяток новых.

Каким образом Тинторетто проник в тайну заговора?

Кто из заговорщиков предал своих товарищей?

Судя по окровавленному жезлу, художник хотел сказать, что адмирал убил главу заговора, но если так — почему он это сделал?

И самое главное — кто и зачем подменил портрет адмирала в Эрмитаже?

Старыгин поднял глаза на Анджелу… и удивленно завертел головой: доктор Контарини исчезла, словно провалилась сквозь землю, сквозь влажную брусчатку венецианской мостовой.

На какой-то момент Старыгин впал в панику. Он вспомнил, как совсем недавно блуждал в одиночестве по узким безлюдным улицам, пока не наткнулся на призрачную, несуществующую, таинственную церковь. Неужели ему снова предстоит одинокое блуждание в лабиринте средневековых улиц?

— Анджела! — окликнул он коллегу, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучал страх.

Тут же откуда-то из стены донесся ее мелодичный голос:

— Дмитрий, не отставайте! Я здесь!

Только теперь Старыгин заметил впереди узкий проем в стене. Он шагнул к этому проему — и понял, что это — проулок, настолько узкий, что в него мог протиснуться далеко не каждый человек. Порадовавшись, что некоторое время соблюдал диету, Дмитрий свернул в этот проулок и увидел впереди стройный силуэт итальянки.

— Этот проход знают даже не все старые венецианцы! — проговорила Анджела с затаенной гордостью. — Идемте же!

К счастью, проулок, в который они свернули, был не только узким, но и коротким, и у Старыгина не успел разыграться приступ клаустрофобии. Сделав всего несколько шагов, он оказался на маленькой площади, на другой стороне которой возвышалась круглая башня, опоясанная многоэтажной винтовой лестницей из резного камня. Каменная резьба была настолько тонкой и изящной, что лестница казалась невесомой, сотканной из влажного венецианского воздуха, из нежно-розового предзакатного света.

— Правда, хороша? — проговорила Анджела, остановившись на краю площади и любуясь башней.

— Изумительна! — согласился Старыгин.

— Ее называют Боволо — «улитка». Ей больше пятисот лет.

— Значит, эта башня была свидетельницей заговора Беллини?

— В каком-то смысле да.

— Эта башня и дворец — они и сейчас принадлежат вашей семье?

— К сожалению, нет! — Анджела рассмеялась. — Мой дед подарил дворец вместе с башней магистратуре Венеции. Теперь здесь музей, и за вход берут деньги.

— Что, даже с вас?

— Ну, это зависит от того, кто дежурит при входе.

Доктор Контарини подошла к входу в башню. Там, в стеклянной будочке, сидел маленький старичок с круглой аккуратной лысиной, обрамленной седыми кудрями, как серебряным нимбом. Увидев Анджелу, старичок выскочил из своего аквариума, бросился навстречу, возбужденно размахивая руками:

— Госпожа графиня! Как я рад, что вы пришли! Как я счастлив! Я отмечу сегодняшний день красным в своем ежедневнике! Позвольте поцеловать вашу ручку!

— Здравствуйте, Витторио! — Анджела царственным жестом протянула руку для поцелуя. — Мы с коллегой пришли взглянуть на «Тайную вечерю» Тинторетто.

— Прошу вас, госпожа графиня! Я счастлив! — Старичок отключил турникет перед входом, и Анджела со Старыгиным прошли внутрь. Анджела с улыбкой взглянула на своего спутника:

— Я же говорила вам — все зависит от того, кто дежурит. Витторио предан нашей семье, а его сменщик Маттео — старый социалист, борец против социального неравенства. Он ни за что не пропускает меня без билета. Впрочем, это недорого, но дело в принципе… платить за вход в дом своих предков унизительно…

Она начала подниматься по каменным ступеням «улитки», по дороге продолжая говорить:

— Сейчас вы своими глазами увидите, что такое прогресс искусства. В этой башне размещено несколько произведений, но только два из них — общепризнанные шедевры. Одно из них — та самая «Тайная вечеря» Тинторетто, ради которой мы с вами сюда пришли, а второе сейчас будет перед вами…

Они завершили первый оборот «улитки» и оказались на площадке второго этажа. На этой площадке стоял стеклянный куб вроде большого аквариума. Внутри этого куба находился…

Старыгин не поверил своим глазам.

Внутри аквариума находился самый обычный писсуар — вроде тех, которые можно увидеть в любом общественном туалете. Единственное, что отличало его, — он был выкрашен в ядовито-розовый цвет.

— Что это? — удивленно спросил Дмитрий свою спутницу.

— Это — одно из самых известных произведений искусства двадцатого века, — ответила та со вздохом. — Это — знаменитый писсуар Марселя Дюшана. Обратите внимание — ящик, в котором размещен этот писсуар, сделан из пуленепробиваемого стекла, чтобы защитить «шедевр» от возможных повреждений. Этот писсуар застрахован на тридцать миллионов евро! К слову сказать, «Тайная вечеря» Тинторетто застрахована в той же страховой компании, но на куда меньшую сумму.

— С ума сойти! — Старыгин покачал головой. — Я, конечно, слышал об этом писсуаре, но увидеть его своими глазами — это совсем другое дело! Мир, наверное, сошел с ума!

— Я с вами полностью согласна! — вздохнула Анджела. — Но нам с вами не удастся пойти против мнения влиятельных искусствоведов.

— Что ж, пойдемте дальше! Где тут ваш Тинторетто?

— К нему нужно подняться еще на два этажа.