Эрик не смутился, хотя осознано напоминает, обижает, отталкивает. Им обоим будет легче, если они не зайдут дальше положенной черты: останутся в памяти страстными любовниками, не более. Ее свет и так уже откликается в нем, признает, как близкое, свое, нужное. А это невозможно, не в их случае. Бессмертный сильный маг и простая смертная равно боль.

– Молчишь? Неужели тебе вообще нечего мне сказать? – Алира не ждала любовных признаний, но и равнодушно молчать – слишком жестко с его стороны!

А Эрик не знал, что ответить. Что будет скучать? Этого невозможно мало. Что не сможет без нее жить? Это было бы ложью. Он сможет. В его жизни было бесчисленное количество потерь, изменивших настолько, что от Эрика, который мог искренне радоваться, верить в лучшее и просто мечтать, практически ничего не осталось. В его сердце больше не было места для глубоких светлых чувств.

Но и отпускать Алиру, отдавать другому тоже не хотел. Они подошли друг другу, как острый меч и надежные ножны. Но сказать это, значит, подарить ложную надежду на то, что все еще можно изменить. Да, они подошли во многом и не подходили в самом главном: для них не могло быть «и в жизни, и в смерти». Могло быть только в смерти. Магия связывает души бессмертных и отторгает смертных. Чем сильнее маг, тем страшнее расплата за выбор. Если бы Тила владела древней силой не в зачатке, а со всей мощью, то никогда не ответила бы Эдрику взаимностью, боясь обречь его на краткий миг жизни, пусть он и был бы самым счастливым для них обоих.

Эдрик нежно провел рукой по буйным кудрям, которые не способны удержать и тысяча шпилек, вкладывая в ласку все светлое, что в нем есть.

– Я не хочу тратить время на пустые слова.

Спустив платье до талии, он начал целовать ее шею и обводить пальцами контур груди, упругой, крепкой. Его руки скользнули вниз, поглаживая живот и бедра. Эрик дернул платье, и оно осыпалось грудой шелков к стройным ногам Алиры. А он продолжал изучать ее тело, спускаясь все ниже, раздвигая влажные складочки и проникая пальцами внутрь. Нежно лаская чувствительную точку, прогоняя тоскливые мысли из хорошенькой головки Алиры. Жалея только о том, что ее касаются только его руки, а еще о том, что этот миг конечен.

Эрик добился своего: ее дыхание сбилось, голову заполнил густой дурман, а последний протест улетучился под напором желания принадлежать. А еще давать. Она выдернула рубашку из бриджей, желая избавить Эрика от одежды. Провела языком по мощной груди, обрисовывая рельеф, каждую впадинку, прикусывая напряженный живот, опускаясь перед своим господином на колени. Алира сама развязала завязки, освобождая налитую жесткую плоть. Влажными губами она прикоснулась к рубиновой головке, наслаждаясь ее твердой нежностью, той уязвимостью, которая появлялась, когда язык дразнил, заставляя большого и сильного мужчину вздрагивать и часто дышать. Алире нравилось так любить Эрика. Солоноватый вкус и пьянящая власть – только она решала, продлить ли пытку или позволить ему излиться. А возбуждение, которым дышало ее тело в этот момент было даже сильнее, чем обычно. Он научил, как сделать так, чтобы приятно было и ей, как касаться себя, чтобы испытать блаженство.

– Остановись, – хриплым шепотом приказал Эрик. Алира подняла на него шальные, опьяненные страстью глаза. Он, забыв про осторожность, резко потянул ее на себя, и, когда их лица оказались напротив друг друга, нашел губы, жадно целуя. Ее открытость, готовность следовать за его желаниями, искреннее наслаждение соитием – сносили барьеры. Эрик, не прерывая поцелуй, обхватил руками ее бедра и легко, как пушинку, поднял вверх. Два шага до кресла, и он насадил ее, тугую и влажную, на себя. Жадно выпивая сладость губ, ловя порочные стоны, сжимая бедра, наполняя лоно до краев. Если бы Алира могла зачать от него, то сегодня был бы самый подходящий момент. Именно в такие ночи в женщине зарождается жизнь.

Когда ночь пошла на убыль, а звезды потускнели в предчувствии скорого рассвета, любовники наконец разжали объятия. Алира в изнеможении откинулась на подушки и закрыла глаза. Эрик бережно укрыл ее и, не спеша одевшись, ушел.

Этой ночью она отдавалась самозабвенно, не помня себя от неукротимого желания и, казалось бы, должна была остаться без сил, но как только дверь закрылась, глаза Алиры распахнулись. Пора. Если уехать сейчас – ее еще долго не хватятся.

Она вскочила, быстро натянула одежду и заплела волосы в косу. Вытащив из-под кровати седельную сумку, забросила ее на плечо. Взгляд сам упал на туалетный столик, где лежали небрежно брошенные драгоценности: диадема и ожерелье в предрассветных сумерках испускали мягкое волшебное сияние. Кольцо Алира так и не сняла – она обещала это Эрику. Меч, подаренный им же, покоился в ножнах. В вазе благоухал малиново-алый мак и был еще венок – символ титула, которым наградил ее любимый.

Алира погладила бархатные лепестки и, не сомневаясь, положила венок в сумку, а мак осторожно вплела в косу. Если оставить их здесь – они погибнут, потому что цветут только для нее.

Накинув на плечи плащ, она присела на край кресла и задумалась. Когда она выйдет за дверь, назад пути уже не будет. Если бы Алира вела список безрассудных поступков, этот бы занял второе место, а первое, конечно, по праву принадлежит безнравственной плотской связи с королем индаров. Она нервно засмеялась, дивясь глупым мыслям, которые приходят в самый серьезный и ответственный момент.

«Почему же так страшно? Соберись! Ты же никогда не была трусихой!» – мысленно взбодрив себя, она решительно поднялась и осмотрела последний раз комнату, в которой прожила всю жизнь.

– Мяу! – Алира вздрогнула от неожиданности и огляделась. Луна потерлась о высокие сапоги, сверкая зеленью глаз. – Я не могу тебя взять.

Алира подняла ее и прижалась к теплой гладкой шерсти.

– Это опасно. Я могу рискнуть собой, но тобой нет, – она поцеловала кошку в маленькую мордочку и отпустила. – Как только получится забрать тебя, я обязательно это сделаю. Только не загуляй без меня, – шутливо погрозила пальцем, – весь выводок перевезти не получится.

Взявшись за ручку, Алира шагнула за порог, но оглянулась, замешкавшись. Эрик хотел, чтобы ожерелье осталось у нее, так пусть остается! Она быстро забрала ожерелье и вышла, аккуратно прикрыв дверь.

Дорога к озеру прошла без приключений: Алира знала здесь каждый куст и тропку, расположение ям-ловушек, все спуски, чреватые оползнями, поэтому смогла без лишнего шума спуститься тайной дорогой к реке. Возле моста ждала Бана и… Цисса. Странно, они ведь договорились, что та всего лишь выведет лошадь – роль в побеге ограничивалась только этим.

– Что ты здесь делаешь? – взбираясь на Бану, спросила Алира. – Ты выполнила свою часть уговора.

– Хочу убедиться, что ты понимаешь, чем рискуешь. Дороги небезопасны, одна ты далеко не уедешь, – с высоты своего опыта заявила Цисса.

– Тебе какое дело? Если даже я завтра умру, ты должна радоваться. Или ты хочешь предложить себя в провожатые?

Цисса преувеличенно громко вздохнула, прежде чем признаться: