— Да, товарищ подполковник, — возбудился Весенин. — Вам, похоже, повезло, тяжелая техника вошла в город… Повисите минутку, я свяжусь с экипажами…

Горбатов терпеливо ждал. Он слышал, как бубнит по другому аппарату дежурный. Без восьми минут три. Темнота рассеивалась, над гибнущим городом зависла серая муть. Вырисовывались остовы затопленных домов, возникли штыри чугунной ограды за спиной. За оградой трехэтажная башня — управление консервного завода. В окружающем пространстве что-то менялось. В паузах между порывами ветра прослушивался гул, весьма условно смахивающий на гул пролетающего самолета. «КамАЗы» гудят, расползаясь по городу? Вряд ли, тяжелая техника не может гудеть так равномерно…

— Вячеслав Иванович, все в порядке, — бодро сообщил Весенин. — Один из «КамАЗов» — бортовой номер 472 — ушел от улицы Свердлова по Новороссийской полчаса назад. Он собирает людей из затопленных районов. Работают добровольцы, в том числе полиция. Продвинуться по Новороссийской удалось на полтора километра, дальше — глубоко. Он свернул в Мебельный переулок, по нему вышел на Луначарского и сейчас следует в вашу сторону в направлении центра. Пройти ему осталось квартала три. Несколько минут, если что-нибудь не задержит. Командир экипажа в курсе. Согласно его докладу, собрать удалось восемнадцать человек — в основном пенсионеры. Будете девятнадцатым, Вячеслав Иванович.

— Хорошо, капитан, буду. Спасибо, — он убрал телефон в пакет и принял позу мыслителя.

Минуты тянулись, как резиновые. Где-то в стороне перекликались люди. Кто-то смеялся отрывистым безобразным смехом, от которого кровь стыла в жилах. Вот так и превращаются нормальные люди в ненормальных. Он действительно смертельно устал. Вялость растекалась по телу. Притуплялось внимание. Однако что-то в этом мире шло не так — он не мог этого не отметить. Паршивое предчувствие забиралось в сознание, покалывало сердце. Возможно, животные схожим образом чувствуют землетрясение и спешат убраться из опасного района…

Нарастал неприятный гул. Он глянул на часы в водонепроницаемом корпусе. Два часа и пятьдесят шесть минут. Он напряженно вглядывался в серый тоннель, образованный затопленными домами и низко стелющимся небом. Прошла минута — казалось, что минула вечность. На фоне гула, накрывшего район, образовался еще один — более характерный, приземленный. Между домами возникла серая клякса, она росла. Слишком быстро она приближалась… Горбатов привстал, прищурился. Полевой бинокль бы сейчас… Это, безусловно, был заявленный «КамАЗ». Здоровая будка, стальной кузов, в котором можно десятками транспортировать живых и мертвых. Машина погрузилась в воду по радиаторную решетку, неслась, разрезая воду, словно быстроходный катер. А за ней…

Противно засосало под ложечкой. Горбатов застыл, покрываясь мурашками. За «КамАЗом» на город накатывался гигантский вал! Мощный, энергичный, он несся, сминая и расшвыривая все, что еще не затопило! Дистанция между «КамАЗом» и волной неумолимо сокращалась. В эпицентре волны кувыркались машины, фрагменты зданий, мусор. Люди в грузовике, безусловно, заметили этот феномен и уносились от него на полной скорости. Но потуги были тщетны. Горбатов слышал, как кричат обреченные люди. Он зачарованно смотрел, как волна подхватила многотонную машину, будто щепку, отбросила с дороги на соседнее здание. Из кузова вываливались люди, разлетались, как осенние листья. А волна катилась дальше — дикий ужас на крыльях ночи! Воздух вибрировал, опаляло дыхание смерти… Подполковник вышел из оцепенения, когда смертельный вал выкорчевал из фундамента хлипкую избушку, подбросил обломки в воздух. Он еще не умер! Ахнув, Горбатов попятился, вскарабкался на плиту, венчающую бетонную груду. Развернулся и припустил по ней, хрипя что-то невразумительное, страшное. Погибель уже накатывала, ударная волна, несущаяся перед ней, раздувала мокрую одежду. Он «солдатиком» спрыгнул с плиты и сразу же ушел на глубину. Впрочем, глубина оказалась щадящей, он отбил ноги, хотя и погрузился с головой. Он извернулся, бросился обратно под защиту плиты. Он врезался в нее всей массой, начал лихорадочно ощупывать. Есть контакт! Он нащупал вмурованную в бетон скобу, к этим скобам, видимо, крепят стропы с крюками, вцепился в нее обеими руками. Ноги где-то плавали, пошли наверх, но «основная» часть тела намертво прилепилась к плите. Рев наполнил уши, волна ударила в груду бетонных плит, оказавшуюся такой палочкой-выручалочкой! Бурлила вода, оглушенного подполковника швыряло и трепало, как флагшток на ветру. Он стиснул зубы, держался. В какой-то миг почудилось, будто сдвинулась одна из плит — заскрипела, качнулась…

Порядком контуженный, он вынырнул на поверхность — воздух в легких, к сожалению, иссяк. Вода бурлила, хищно шипела пена. Онемели руки. Он не смог бы повторно забраться на верхотуру, но это и не требовалось — верхотура оказалась там, где он вынырнул! Он выполз на нее, отдышался. Гигантская волна принесла очередной подъем воды. Верхняя плита едва проступала над уровнем половодья. Он обернулся. Волна ушла, серый вал катился к улице Свердлова, где усилиями местных и военных был разбит спасательный лагерь. Горбатов ужаснулся: ведь его тоже смоет, эту волну ничто не остановит, она способна докатиться даже до мэрии. А мужики-то не знают… Он застонал, представив, как волна высотой с двухэтажный дом сносит навесы, грузовики, кареты «Скорой помощи», расшвыривает и калечит людей…

Хорошо, что обернулся. Зрелище не для слабонервных. Голливуд отдыхает… Волна ушла, но вызвала сильное течение. Прибывшая вода всей бездонной массой неслась на север. По улице катился, вращаясь и подплясывая, бревенчатый домик — то ли банька, то ли летняя кухня! Мелькнуло что-то в волнах перед ним. Человеческая голова в спасательном круге! Возможно, этот круг был не таким уж спасательным, позаимствован в детском бассейне, но на воде держал. Человек призывно махал рукой, что-то кричал. Он не видел, что на него несется дом. Но в последний миг, похоже, почувствовал — обернулся. Протяжный крик — и домик раздавил его, помчался дальше. Неуправляемая штуковина катилась прямо на Горбатова. Она же разобьется, бревна разлетятся по свету, как осколки гранаты! Он метнулся в воду, но уже на другую сторону — к решетчатой ограде, опоясывающей консервный завод. Вернее, туда, где недавно была ограда… Несколько гребков, он вцепился под водой в решетчатую конструкцию, просунул между прутьями ноги, сплел их в замок. Треск за спиной — и тихое счастье, что обломки сруба не разлетелись по Вселенной, а по инерции помчались дальше…

А дальше он руководствовался исключительно интуицией. Он всплыл, удостоверился, что кончились сюрпризы, преодолел «условную» ограду и, экономя остатки сил, подался к башне заводоуправления. Над водой возвышались полтора этажа. Окна на третьем этаже были выбиты, из них хлестала вода. Он приблизился вплотную к зданию, стал огибать его и за углом уткнулся в пожарную лестницу, ведущую на крышу. Значит, поживем еще… Он просунул ноги между перекладинами, согнул их в коленях и несколько минут лежал на воде, собираясь с силами. Волна подбрасывала, приходилось следить, чтобы вода не попала в нос. Он втягивал воздух мелкими порциями. Отдохнув, он освободил ноги и полез наверх. Вся крыша между кирпичными бортиками была залита водой. Впрочем, ширины борта хватило, чтобы усесться на него, свесив ноги, и испытать ни с чем не сравнимое блаженство. Глаза закрывались, открывать их не хотелось совершенно. Но пришлось открыть: он мрачно уставился на то, что осталось от симпатичного городка.