— Сусанна, не спеши… — бросил он, и женщина с веслом окаменела, растерянно уставилась на человека за бортом. — Поворачивай лодку. Видишь лестницу справа, давай к ней.

— Ну почему, Олеженька? — она привстала… и вдруг отвесила челюсть, уставившись на что-то за его спиной. Жирные мурашки побежали по коже. Сусанна оцепенела, откормленная мордашка сделалась сморщенной, как сушеная слива. Олег не выдержал зудящего напряжения, обернулся.

Это было нереально, за пределами здравого смысла и логики вещей. Все пространство на юго-западе превратилось в непроницаемую египетскую тьму. Из подобной тьмы в романах фантастов рождаются чудовища. Зловещий гул ощущался всеми фибрами, он превращался в рев! Чернота странным образом колыхалась, нарастала, вспучивалась. На город с юго-запада катилась гигантская волна высотой с двухэтажный дом! Она сметала все, расшвыривала автомобили, людей, сносила хлипкие саманные домики!

— Солохин, отцепляемся!!! — завопил Олег, не узнавая своего голоса. — Сусанна, уводи лодку к лестнице! Бабы, помогите ей!!!

Орали взрослые, плакали дети. Как кстати подвернулась эта лестница! Сусанна яростно работала доской, разворачивая лодку, остальные гребли руками. Пригодилась грубая женская сила! Инспекторы ГИБДД толкали лодку сзади. Она протиснулась в узкое пространство между домом и стеной плодовых деревьев, рывками продвигалась дальше, к лестнице. А рев уже был не за горами, хотя и сделался глуше за кирпичной стеной. Дрожала вода, покрывалась рябью. Сильными гребками Олег доплыл до лестницы, вскарабкался на нее, стал подтягивать лодку. Он схватил за шиворот трепещущего Галчонка — девочка сморщилась, разразилась истошным ревом, помчался с ней наверх, заметался по площадке размером три на два. Застекленная дверь по центру, слева стена, справа стена. Он посадил девчонку на пол к стене, крикнул, чтобы не шевелилась, загремел обратно. А в лодке царила круговерть, визжали бабы, лодка билась бортом о лестницу. Солохин молодец — обогнул посудину, возился на носу, перехватывая белобрысого мальчишку. Олег схватил за шиворот Женечку, забросил наверх, перехватил пацана у напарника, кинулся на террасу с пронзительным воплем:

— Бабы, все наверх!!! Солохин, не спать, гони их сюда!

Они чуть не обрушили прочную лестницу! Страх перед чем-то диким, необузданным гнал людей наверх. Кажется, все успели. Рычал Солохин, раздавленный белокурой Риммой, теперь уж точно никакого влечения к замужним женщинам… Спотыкалась Тамара. Сусанна схватилась за перила террасы и завопила от ужаса, когда они затрещали под ее весом. Тамара бросилась спасать выведенную из равновесия сестру. Ужас был уже рядом, гудел, источал ледяное дыхание.

— Бабы, под дверью никому не ложиться! — орал Олег. — Разбегайтесь, все под стену!

Бабы прокопались, как обычно — тормоза еще те. Он накрыл собой исступленно орущих детей, сгреб их в кучу. Чудовищная волна уже катилась по соседним дворам. Страшная, импульсивная, крушащая все без разбора! Какая-то жуткая аэродинамическая труба! Огромная лава накрыла двухэтажный дом, мгновенно затопила первый этаж. Было слышно, как лопаются окна на втором, масса воды пронеслась по помещениям, громя мебель, обстановку, выбила стеклянную балконную дверь с северо-восточной стороны, вынеслась наружу. Вместе с лавой полетели дверь, осколки стекла, оконные рамы. Люди орали, их окатило водой, фонтанирующей во все стороны. Соболевский тоже орал, невозможно не орать в этом ужасе. Он держал детей, сжимал в охапку всех троих. Кирпичный дом прикрыл измученных людей от разъяренной стихии. Волна ушла, покатилась дальше, но все еще выл ветер, хищно вибрировал воздух. Из комнаты, по которой прогулялась волна, выливалась вода — бежала по террасе, водопадом устремлялась с козырька. Дети были целы, он отстранился от них, так ведь и раздавить можно! Они тряслись, смотрели на него объятыми ужасом глазами. Взревели бабы, бросились, оттолкнув Олега, к своим чадам, принялись их тискать, что-то лопотать. Поблагодарили, в общем… Он вскочил, подбежал к перилам. Было видно, как удаляется прочь огромный серый вал. В его эпицентре кружились вырванные с корнем деревья, разбитые автомобили, обломки деревянных и саманных построек. В этом было что-то абсурдное, иррациональное, выходящее из рамок представлений о реальной жизни…

Он растерянно оглянулся. Сестры прижимали к себе детишек, ревели крокодиловыми слезами. Солохин сидел на бетонном полу — ощипанный (но стреляный) воробей — тупо созерцал пространство перед собой и методичными шлепками выбивал воду из ушей. Он поднял на товарища какой-то зачумленный взгляд.

— Что-то не припомню, напарник, чтобы синоптики предсказывали конец света… Боже…

— Ты не прав, Гришаня, — помотал головой Олег. — Все факты говорят за то, что бога не было и нет. И вряд ли будет в обозримом будущем…

— Что это было, Олежка?

— Трудно сказать, — пожал плечами Соболевский. — Но что-то мне подсказывает, что природа нанесла по этому городу контрольный выстрел…

Кажется, обошлось. Второй волны не было. Вода из комнаты уже не текла — там имелся высокий порожек перед входом на террасу. Пошатываясь, Олег добрел до раскуроченного проема, заглянул в комнату. До буйства стихии здесь была приличная обстановка. Дальнее окно было выбито вместе с рамой. Мебель перевернута, даже массивная кровать — ее вздыбило и под углом прибило к проему, хорошо хоть не вынесло наружу. Под кроватью зажало раздавленную тумбочку. Пол был залит водой, вспучилось и сморщилось ярко-красное ковровое покрытие. Валялись торшеры, люстры, упали шкафы. Похоже, людей тут не было — уехали, не дожидаясь потопа. Возможно, дом и имущество были застрахованы… Он отошел от проема, растерянно озирался. С террасы просматривалась часть улицы. Там творилось что-то несусветное. Вода поднялась еще на метр, текла на север непрерывным мутным потоком. Течение несло обломки зданий, машины, сорванные крыши. Проплыли два человеческих трупа с распростертыми конечностями, за ними еще вереница тел — молодые, старые, мужчины, женщины. Они качались на воде, кружились в водоворотах, их засасывало под автомобили, останки строений. Страшная волна сбивала людей с крыш, и выжить в этом аду было невозможно…

Он не верил своим глазам. Выходит, все пережитое за последние часы — только цветочки? Где МЧС, будь они прокляты?! Даже вертолеты перестали барражировать над городом, не ревели моторы, не неслись спасательные катера. Действительно, кого тут можно спасти? На этой улице и выживших-то не осталось. А на остальных? Волна шла по всем улицам, по всему городу — не только по правому берегу… Он подошел к террасе на негнущихся ногах. Лестница устояла, ничего удивительного — все, что находилось на северной стороне, не попало под лобовой удар. Но вереницы деревьев в саду уже не было — сбило, унесло. Вода поднялась, она плескалась почти под террасой, затопила большую часть лестницы и продолжала прибывать. На севере, куда ушла волна, царила муть. Понять визуально, что там происходит, было невозможно. Нельзя исключать, что волна добралась до центра города. Он тупо разглядывал лодку, бьющуюся о лестницу. Лодка выглядела целой. Ее не привязали, времени не было; по всем законам физики ее должно было унести с волной, но лодка оставалась здесь. Даже вода, хлеставшая с террасы, обошла ее стороной. На дне плескалась вода, но не много. В лодке плавала доска, служившая веслом, банка от ананасового компота. Позвякивала цепь для швартовки, закрепленная на носу. Поколебавшись, он спустился вниз, обмотал цепочку вокруг перил, стал вычерпывать воду. Когда он вернулся, на террасе ничего не изменилось. Надрывно кашляла Женечка. Дрожали Галка и Тарас. Трех сестер сразил ступор, они застыли в оцепенении. У Солохина подкашивались ноги, он привалился к перилам на западной стороне, куда-то всматривался слезящимися глазами. И вдруг начал неистово креститься.